Череп на рукаве - Ник Перумов

Эти самые повстанцы даром времени не теряли, подумал я. Мост действительно был всем мостам мост – почти двухкилометровой длины, переброшенный через глубоченное ущелье, не меньше пятисот метров. И по обе стороны моста, возле северной и южной оконечностей – настоящая паутина траншей, окопов, огневых точек... наверняка и мины тоже есть.

– Перед наступлением мы применим системы дистанционного разминирования, – лейтенант словно подслушал мои мысли. – Артиллерийская подготовка – только по переднему краю. Мы не можем рисковать мостом. Он наверняка подготовлен к взрыву, так что... – Лейтенант обвёл нас взглядом. – Так что будет и третья атака. Особая группа высадится прямо на мост с задачей обезвредить заряды. Я хотел бы, чтобы эту честь доверили моему взводу... но увы. Мы в составе нашей роты атакуем с севера. Противник теоретически не должен бы ожидать нашей атаки оттуда, но... вы сами видели его укрепления. Он готов сражаться на два фронта. Атака будет ночью. Вон наш сектор. Каждое отделение отвечает за обезвреживание своих огневых точек. Внимание, обер-ефрейторы, ставлю задачу отделениям...

– Господин лейтенант, позвольте вопрос?

– Давай, Фатеев, что у тебя?

– Известно ли, что за силы обороняют мост? Численность, вооружение, и главное – кто они? Ополченцы, э-э-э... бывшие имперские части или кто-то ещё?

– Тебе бы, Фатеев, в генеральном штабе штаны просиживать, а ты тут в обер-ефрейторах... Численность, думаю, две-три тысячи штыков. Точнее данных пока нет. А вот насчёт того, кто они... это установили точно. У них поднят флаг интербригады, обер-ефрейтор Фатеев.

У меня подкосились ноги и потемнело в глазах.

Лейтенант тяжело взглянул на меня, дёрнул щекой и вновь заговорил о задачах каждого взвода.

К своим я вернулся с тяжёлым сердцем. Мало того, что нам предстояло штурмовать отлично оборудованные и со знанием дела подготовленные позиции. Их будет защищать интербригада – ещё того хлестче. Я знал многих ребят, ещё когда Далька таскала меня с собой на их мероприятия. Если тут такие же, нам несдобровать. «Танненберг» и трижды, и четырежды умоется кровью.

С ребятами я говорил сугубо о деле. Наш сектор атаки; пулемётные точки тут, тут и тут; этому участку особое внимание, этот холмик – забетонированное укрытие, возможно, даже для безоткатки. Здесь и здесь разведка предполагает наличие огнемётов. Тут – минное поле. Тут и там – вкопанные танки. Разумеется, старая добрая колючая проволока, рвы, «ежи» и прочая прелесть.

И приказ командования взять мост к рассвету. А операция начнётся в два часа ночи...

Нас выбросили в пустынной местности. Травянистая степь полого сбегала к клокотавшей в каменном жёлобе реке. Над руслом поднимался туман – река была порожистой, и водяная пыль от каскада водопадов поднималась чуть ли не до краёв ущелья. Невольно я залюбовался. Тут и там посреди степи торчали широченные зонтики местных деревьев. В отличие от Зеты-пять тут не высаживали земных растений и злаков. Биосфера Сильвании развивалась практически идентично земной. Местные «фрукты», как и наши ползуны, считались одним из изысканных деликатесов. Даже не надо было ни от чего иммунизироваться.

Вместе с нами выбросили пропасть всяческой техники. По ровной, как тарелка, степи ехать было легко и даже приятно, хотя нас, само собой, немилосердно трясло и швыряло в железном чреве БМД. К вечеру мы должны были выйти в район ожидания. К полуночи – приблизиться на расстояние выстрела. И глубокой ночью – атаковать.

Неудачи не должно быть.

Увы, мы не тот десант, что может падать прямо на головы врагов. Нет у нас ни капсул, чтобы сбрасываться прямо из космоса, ни скафандров, чтобы прыгали, как говорится, выше крыш. Мы такие же солдаты, как в двадцатом веке, как в двадцать первом. И сидеть бы нам тихо-мирно на матушке-Земле, приводя в порядок экологию, мало-помалу переводя цивилизацию на биологический путь развития...

Действительно, это было очень интересное время. Запасы нефти и газа иссякали. Леса рубили, но не больше, чем могло вырасти. Амазонию вообще объявили заповедником. Лучше уж ходить пешком или ездить верхом, чем загубить «лёгкие планеты». Ударными темпами выводили метансинтезирующие штаммы бактерий. Известны они были очень давно, просто надо было довести КПД до промышленно-обоснованного уровня. Энергетику переводили на термояд. И всем было понятно, что потребление пора урезать, что на красивую жизнь всем ресурсов планеты просто не хватает, когда...

...Когда было открыто подпространство. Когда мы вырвались из пределов Солнечной системы. И как стремглав, за какие-то двести лет прошли путь от одной-единственной планеты до могущественной звёздной цивилизации.

К сожалению, не республики и даже не конфедерации. Империи. Во главе с Его Императорским Величеством кайзером.

– Фатеев! Спишь?! – прервал мои философические размышления родной глас господина старшего вахмистра.

– Никак нет, господин...

– Отставить! Мы прибываем в район ожидания, твоё отделение я посылаю для рекогносцировки. Господин лейтенант хочет увидеть их передний край собственными глазами.

Ночи на Сильвании глухие и тёмные. У неё есть аж три маленьких луны, но света от них – кот наплакал. Растянувшись в цепь, мы пробирались ползком. Вахмистр запретил пользоваться даже переговорниками, которые, как нас уверяли техники, перехватить и запеленговать вообще невозможно.

Близко лейтенант подбираться не рискнул – наверное, помнил о минах. Мы о них тоже помнили. И, чёрт возьми, это были малоприятные мысли.

Однако, как я уже сказал, лейтенант Рудольф имел голову на плечах. Далеко он не пошёл. До небольшого холма, с которого открывался неплохой вид на «предмостное укрепление» мятежников.

Вообще все наши действия носили отпечаток отчаянной спешки. Так, не было приказа взять «языка» – пришлось бы долго и упорно отыскивать проходы в минных полях. Правда, когда мы приближались к холмику, лейтенант сделал знак, означавший – «возможен противник, брать живым». Устроить на этой высотке ПНП для мятежников было бы очень резонно; однако холм оказался пуст.

Мы лежали, распластавшись, а над нами плыла местная тёплая ночь. Перекликались какие-то твари и тварюшки странными квакающими голосами, чуть веял ароматный ветерок, и я невольно подумал – как хорошо было бы оказаться здесь с Далькой. Она всегда мечтала путешествовать, видеть далёкие миры – наш Новый Крым хорош, спору нет, но уж слишком однообразен – вся планета сплошной океан с россыпью покрытых буйными джунглями тропических островов. Морехозяйства, громадные рыбозаводы, дрейфующие следом за рыбьими косяками; только Сибирь несколько отличалась от прочих, и, собственно говоря, любители экстремального туризма собирались именно там. Интербригады, например, всю Сибирь пропахали чуть ли не на брюхе.

Впереди, километрах в трёх, лежал передний край противника. Противника... Я поймал себя на том, что на самом деле думаю уже как истинный солдат Его Императорского Величества кайзера: повстанцы есть противник, подлежащий эрадикации. Я только и мог что горько усмехнуться: самое трудное в армии на самом деле – это остаться человеком, не зверем, даже если тебя никто не унижает и не оскорбляет.