Череп на рукаве - Ник Перумов

В приборе ночного видения можно было чётко различить траншеи и окопы, вздутия над вкопанными в землю бетонными колпаками, башни танков, которые мятежники также врыли в землю. Конечно, по правилам, такую оборону надо взламывать основательной артиллерийской подготовкой, атаку поддерживать тяжёлыми танками прорыва, беспрестанно утюжить противника с воздуха, свои идущие в наступление войска прикрывать вертолётами и так далее и тому подобное. Всё согласно правилам военной науки.

У нас была артиллерия – но не так много и не столь «тяжёлая», как мне бы того хотелось. У нас были танки – но не «королевские тигры», способные протаранить любую оборону. У нас было даже несколько вертолётов – но если у защитников моста в достатке ПЗРК[11], геликоптерам придётся солоно. А ещё солонее придётся их пилотам и стрелкам-наводчикам.

Наш сектор атаки высвечивался на моём внутреннем дисплее тёмно-зелёным. Ярко-алым горели доты, ярко-голубым – врытые танки, оранжевым – пулемётные гнёзда, синими росчерками легли траншеи. Эту систему строили профессионалы. Яснее ясного чувствовался почерк императорского корпуса военных инженеров.

Лейтенант, похоже, думал о том же самом, что и я. Прорывать эту прелесть должен не батальон, пусть даже прозванный «десантно-штурмовым», а по меньшей мере усиленный танковый полк. Идти в лоб на эти укрепления – просто даром положить людей и не выполнить задания.

И вот ведь что погано – мне до чёртиков нужен этот бой. Я должен идти дальше, а не гнить в обер-ефрейторах. Но в то же время – люди, которые защищают этот чёртов мост, могли бы стать моими настоящими друзьями и боевыми товарищами.

Но я не могу ничего сделать. Не могу. Морально, аморально – всё это слова. Если дураки лезут поперёд батьки в пекло, так их и в алтаре бьют.

– Обер-ефрейтор, – шёпотом сказал мне лейтенант. Не через переговорник, просто приблизив лицо. – Я так понимаю, что шанс у нас только один.

– Ночью, но без артподготовки, скрытно приблизиться на расстояние броска – и вперёд, в рукопашную? – предположил я. Ничего более безумного мне не пришло в голову.

– Нет, – усмехнулся лейтенант. – Есть вариант поинтереснее. И ты мне в этом поможешь. Твоему отделению я доверяю больше всех.

– Слушаюсь! – по-уставному, но ничего не понимая, отчеканил я.

Вместе с остальными обер-ефрейторами мы собрались в расположении взвода.

– Ну, какие у кого мысли? – Лейтенант обвёл всех взглядом. – Ротный ждёт наших предложений. В штабе всё спланировать не могут. Это не простая атака. Нужна наша инициатива. Фатеев?

– Если я правильно понял, господин лейтенант, без существенной огневой поддержки нам задачу атакой в лоб не решить. Значит, атаковать надо там, где обороны нет или она слабая. То есть вдоль русла реки. По ущелью. Сплавиться до опор моста, подняться по ним и ударить с тыла. Так, по крайней мере, нам не придётся иметь дело с их тяжёлым вооружением в дотах.

– Вот-вот, – кивнул лейтенант. – Соображаешь. Та же мысль пришла в голову и мне. Я уверен, наш ротный думает так же. Какой смысл биться лбом в эту стену?..

...За час до назначенного времени атаки нам прислали официальный приказ. Умные головы все думали одинаково. В штабе тоже решили, что сил для атаки прекрасных укреплений противника совершенно недостаточно. Лёгкие БМД вместо танков прорыва – послать их в атаку означает просто зря потерять с таким трудом доставленное сюда тяжёлое вооружение. А оно, само собой, нам ещё пригодится. Предстоит не один «правильный» бой.

Всей нашей роте предстояло спуститься вниз, к ревущей и клокочущей воде. Сплавиться до мостовых опор. Подняться наверх. Одновременно спецназ, разведвзвод батальонного подчинения будет ликвидировать запалы и взрывчатку. Нам же предстояло немедленно продвигаться вперёд, покидая мостовой настил, и навязать противнику бой на третьей линии его обороны. Одновременно должны были ударить другие роты.

Как всегда, на бумаге всё это выглядело очень красиво и убедительно.

...Надев спасательные жилеты, обвязавшись длинными верёвками, мы взвод за взводом спускались к бешено мчащейся реке. Между камнями взбились целые холмы пены. Тут, наверное, было бы раздолье «экстремальщикам», а вот каково будет сплавляться самим?..

– Пошли, пошли, пошли! – зашипел лейтенант и, подавая пример, сам первый шагнул в воду. Река подхватила его, закрутила и понесла – течение сбило его с ног, едва он зашёл чуть выше колена.

Мы бросились следом.

Вода была не ледяной, но достаточно бодрящей, если понимать, о чём идёт речь. Нас волокло так, что и маму нельзя было вспомнить. Всё, что мы могли сделать, – это кое-как отпихиваться от громадных валунов. Волны то и дело накрывали нас с головой; хорошо опять-таки, что шлемы у тяжёлой брони сделаны герметичными и вода не может повредить тонкой электронике.

На дисплее стремительно увеличивался, наплывая на нас, компьютерный муляж моста. Схематичный и грубый, он пылал оранжевым на фоне тёмно-серых сходящихся стен ущелья. Опора наплывала, словно огненный столп. А потом был внезапный удар – кому-то из наших повезло, его бросило прямо на контрфорс, и вся наша связка оказалась прижатой к опоре быстрым течением.

Не до переклички. Переговорники отключены. Каждый за себя, один Бог за всех.

На вакуумных присосках, помещённых у меня на коленях и запястьях, я полез вверх. Глянул вправо, влево – моё отделение являлось из кипящей пены, словно стадо морских чертей. Предстояло подниматься – высоко, очень высоко.

Шаг. Шипение присоски, автоматически сбрасывающей вакуум. Шаг. Снова шипение, теперь она его набирает, помогая мне закрепиться выше. Десантника в броне и с вооружением могут удержать две присоски, и потому мы движемся вверх очень медленно. Шаг – остановка. Шаг – остановка. Метр за метром мы поднимаемся ввысь, и кажется, что весь оставшийся нам мир – это серый бетон опоры, а внизу – ревущий водяной ад.

Я не знал, все ли смогли зацепиться и подняться. В грохоте несущейся под нами воды не услышишь ни вскрика, ни всплеска, если кто-то сорвётся вниз.

Выше, выше, выше. Прошла вечность, или мне только кажется? Звёзды должны были отгореть и распасться серым пеплом за это время, пока мы ползём вверх, словно жизнь по древу эволюции.

Глазами я стараюсь пересчитать своих. Вроде бы все тут. Кряка и Ханя не видно, они за ребром опоры. Вроде бы всё в порядке... вроде бы... вроде бы – твержу я себе, словно заклинание.

Но вот наконец над головой – массивные гребни продольных балок. Мы прижимаемся к мосту, словно ласточки или летучие мыши, прячущиеся от грозы. Мы должны подождать отставших. Мы должны атаковать по сигналу.

И мы дожидаемся его – целой грозди осветительных ракет, расцветших в безлунном небе. Пронзительно-яркий мертвенный белый свет мечется по серым стенам ущелья, и мы орём что-то совершенно невразумительное, один за другим выскакивая на настил.