Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - Дмитрий Бавильский

Покореженные распятия с деревянными Христами, расчлененными, как в мясной лавке, с обломками скульптурных и архитектурных фрагментов, сопровождаемых светлой музыкой и многочисленными видео, запечатлевшими, как спасатели выносят на руках маленькие скульптуры, напоминающие спасенных детей. «Кулаки сжимаются», потому что автоматически хочется обвинить кого-нибудь в видимом варварстве, но как обвинить в небреженье культурой «силы природы», иногда, подобно равнодушным хищникам, поигрывающей мускулами?

Слаб человек, хрупок и беззащитен перед стихией – примерно так же, как эти деревянные фигуры с «костями», раздробленными в щепу с таким драматизмом, что наворачиваются слезы. Трогательно и бьет по нервам, тем более что в эту часть экспозиции (совсем уже музейную) попадаешь под воздействием лучевых излучений нескольких выдающихся живописных циклов.

Вот и Лоренцетти смотрится поначалу как еще одна многочастная живописная наррация «переходной эпохи», рассказанная на фоне других, особенно детализированных фресок, выбивающихся из общего стиля «сиенской школы» густонаселенностью и переусложненными композициями сразу в несколько планов.

Однако дойдя до конца музейной анфилады, узнаешь подробности о превратностях судьбы этих фресок (судьбы их тоже чем-то похожи на судьбы людей), из-за чего проникаешься ими еще больше – ведь весь этот комплект стенных композиций, собранный по кускам, залатанный и подновленный, до сих пор живой и даже светится.

Крипту при перестройке Дуомо засыпали и откопали только в 1999 году, что позволило 180 квадратных метров романских фресок XII–XIII веков сохранить свежесть и яркость под мрачными, низкими сводами.

Крипта сиенского Дуомо в результате многочисленных перестроек и реконструкций кафедрального хозяйства вынесена за границы собора, вход в нее автономный, с площади. И это такой бонус, приятный, но на фоне записанности сиенских стен росписями всех мастей, эпох, стилей и талантов совершенно необязательный.

В центре баптистерия (вход с тыльного фасада, выходящего на улицу резко ниже соборной площади) – крестильная чаша Якопо делла Кверча, а вот боковые рельефы на шести ее гранях – хрестоматия итальянской классики и выставка достижений скульптурного хозяйства: работы Донателло, Гиберти (я-то думал, что его барельефы лишь во Флоренции увидеть можно), Джованни ди Турино и Нероччо де Ланди.

Фрески, опять же мало испорченные реставрациями да поновлениями, но, к счастью, все еще не тусклые, не стертые и не подтертые. Есть там и знаменитые сиенские «иконы», издали все как одна напоминающие золотофонного Симоне Мартине (я его еще из-за эрмитажной крохотулечки, вырезанной из «Благовещения», полюбил – мадонна там по-декадентски изломана, что особенно любо-дорого), и вся остальная «мелкоскопическая» (баптистерий в Сиене, надо сказать, больше обычного – видимо, под стать собору) живопись на потолке и его перепонках, что, конечно, замедляет время, но зато ускоряет мышление.

Недостроенный неф Дуомо сиенцы приспособили для проведения экскурсий – на верхушку фасадных руин можно попасть из небольшого Музея Дуомо, занимающего три первых аркадных пролета (а больше и не успели построить).

В его начинке, устроенной в 1870 году, как раз во время самых широкомасштабных реставрационных работ, главное – кинематографически эффектный первый зал, куда перенесли оригинал витража Кафедрального собора и скульптуры Джованни Пизано и Якопо делла Кверча с боков фасада и крыши (ныне там копии, но тоже ведь не простые, а созданные в XVI–XVII веках).

Впрочем, есть в нем и роскошное рондо Донателло, и масса боковых ответвлений – зальчиков с «предметами культа», «деталями архитектурного убранства», а также небольшой картинной галереей. Через ее часть, покрытую фресками в духе Васнецова, движется очередь на верхушку незавершенного долгостроя, где узкая смотровая площадка (двум полным людям разойтись сложно) дает возможность посмотреть сверху вниз и на собор с его кровельным закулисьем, и на площадь перед собором, и, разумеется, на «холмы Тосканы», окруженные взбитыми облаками.

На эти панорамные дали, тающие в голубом тумане, можно смотреть дольше обычного. Очень успокаивает и настраивает на элегический лад. Если, конечно, не страдать клаустрофобией и высотобоязнью.

Очередь на панораму собора в Музее Дуомо (пускают группами каждые 15 минут, выстоял два «пролета») проходит сквозь залы с большими картинами и ренессансным декором; среди них, между прочим, были обнаружены холсты авторства Содомы и Доменико Беккафуми, которые станут главным открытием городской пинакотеки.

Но это случится еще через пару дней, а нынешняя толпа, желающая поскорее пробраться на крышу, на красоты не смотрит: очередь имеет самодостаточное бытие и замкнута на саму себя. Промежутки для нас, конечно, важнее всего, но вряд ли они желанны. Дайте мне, пожалуйста, таблетку от торопливости, да побыстрей: житейское развлечение и подобие движухи отвлекают от важного зала под потолком, где хранится одна из главных сиенских святынь – «Маэста» Дуччо ди Буонинсеньи.

Однако помимо нее, многократно и в разных вариациях повторенной в других местах, здесь еще и работы Симоне Мартини, братьев Лоренцетти и масса других сиенских полиптихов. Чтобы посмотреть на них «хоть одним глазком», я отпросился из очереди, так что визит вышел торопливым и прикидочным.