Тайна пропавшей рукописи - Виктория Викторовна Балашова

– Что Мэри? – переспросил Уильям.

– Нет, ничего. Джон будет рад, услышав, что ты приехал. Он тоже ждал тебя.

– Я люблю вас обоих. Наверное, это ужасно, но я тебя к Джону даже не могу ревновать. Он мой друг, и я благодарен вам за то, как вы ко мне относитесь.

– Да, Уильям, мы тоже оба тебя любим, – Мэри вытерла глаза платком и улыбнулась. – Пойдем обратно.

За ужином Джон поделился с Уильямом новостью:

– Осенью мы ждем пополнения в семье, – сказал он гордо.

– Я уже сказала Уильяму, – Мэри улыбнулась, – и в том числе о том, что будем рады его видеть в качестве крестного отца.

– Ты согласен? – Джон вопросительно посмотрел на друга.

– Конечно! Как я мог не согласиться, – искренне ответил Уильям.

– Тогда, что бы ни случилось, ты должен в конце года быть у нас.

– Мэри, наверное, следует поменьше работать в таверне, – осторожно заметил Уильям, побольше гулять и отдыхать.

– Вот и я ей это же говорю. Может, она хоть тебя послушает. Мэри, ты слышишь, тебе надо прекратить проводить весь день на кухне.

– Мне будет скучно. Пока я хорошо себя чувствую, я хочу продолжать общаться с людьми.

– Упрямая. Не переубедишь, – Джон с нежностью посмотрел на жену.

В то лето Уильям часто гостил у Джона и Мэри. Ему стало казаться, что они его настоящая семья. Мэри всегда спрашивала о том, что он пишет, что играет в театре. Джон интересовался его финансовыми делами, давал полезные советы. В Стрэтфорде Уильям появился всего раз, и то проездом: его театр играл неподалеку.

Осенью, вернувшись в Лондон, он ждал известий от Мэри. В любом случае Уильям собирался к ним ехать на Рождество, не полагаясь на почту, – ребенок уже точно должен будет к тому времени родиться.

– И ты веришь в то, что это твой ребенок? – Джеймс и Уильям сидели в любимой таверне неподалеку от театра.

– Зачем Мэри врать? – удивился Уильям. – Она остается с мужем, но считает, что я должен знать правду. А я чувствовал, случится какое-то важное событие. И вот, видишь, был прав. Я так летом спешил в Оксфорд – знал, что меня там ждут известия.

– Ты счастлив. Не пойму, почему. Твоего ребенка будет воспитывать чужой человек.

– Джон не чужой человек, – поправил Джеймса Уильям. – Он стал мне близким другом. Джон будет прекрасным отцом, я уверен. Я же собираюсь принимать участие в воспитании ребенка, насколько смогу. Уверен, крестный отец – это накладывает даже больше обязательств.

– Хорошо, – сдался Джеймс, – раз ты так смотришь на вещи, то делай, как знаешь. Кстати, о твоем брате. Эдмунд прекрасно справляется с ролью. Видимо, вы с ним в этом похожи.

– Я рад. Надеюсь, в моей жизни началась светлая полоса. Скоро родится ребенок, младший брат, которого я так люблю, живет теперь со мной в Лондоне. Пьеса, написанная в честь короля, прошла с успехом. Несмотря на твои предостережения.

– В «Макбете» попахивает заговором, – усмехнулся Джеймс, – но король, видимо, был так впечатлен шотландскими ведьмами, легендами и сказками его родины, которые ты умело вставил в повествование, что не обратил на это внимания.

– Мне очень помогла Мэри. Мы с ней этим летом обсуждали книги о Шотландии, сюжет. Она молодец. Могла бы и сама писать книги.

– Пусть пишет, – пошутил Джеймс, – нам новые пьесы никогда не помешают. Возьмем ее в театр постоянным драматургом.

– А что? Подам ей идею. У Мэри и вправду богатое воображение, она много читает. Почему бы и не попробовать писать?

– Эх, Уильям! Эта женщина совсем вскружила тебе голову. Мою шутку ты воспринял серьезно.

– Потому что в твоей шутке кроется истина.

– Если Мэри дает тебе советы по поводу твоих пьес, это вовсе не значит, что она сможет писать сама. И потом, она женщина.

– И что? Мы будем первым театром, в котором будут идти пьесы, написанные дамой.

– Это у тебя богатое воображение, – Джеймс вздохнул, – но тебе оно необходимо. Ничего не поделаешь…

В тот же день Уильям сел писать письмо Мэри. Правда, прежде он поговорил с братом. Эдмунду было двадцать пять. Он обладал спокойным характером и приятной наружностью, что располагало к нему людей. Мать не хотела отпускать его с Уильямом в Лондон. Но мягкий Эдмунд смог настоять на своем, не без поддержки старшего брата…

– Эдмунд, как ты думаешь, что если пьесы начнет писать женщина? Ты можешь себе такое представить?

– Почему нет? – флегматично ответил молодой человек. – Женщины умеют писать стихи. Могут написать и пьесу. Королева Елизавета, говорят, писала очень неплохо. Сейчас при дворе ставят любительские постановки. Якобы этим очень увлекается жена короля.

– Видел я эти спектакли, – махнул рукой Уильям, – ничего заслуживающего внимания. Джеймс считает, что предлагать Мэри Давенант писать пьесы бредовая идея, хоть он сам ее предложил. Теперь оправдывается, говорит, что пошутил.

– Я представил себе афишу «Глобуса»: название, предположим, «Макбет», и автор: Мэри Давенант вместо Уильям Шекспир, – Эдмунд почесал в затылке. – Где-то я склонен согласиться с Джеймсом. Выглядеть будет странно. Мэри не королева. И даже не придворная дама. То что прощают им, могут неправильно понять в отношении других женщин.

– А мне так по душе эта идея. И Мэри было бы не так скучно сидеть в Оксфорде с маленьким ребенком. Это сейчас она проводит все время в таверне и общается с посетителями. Хотя, наверное, уже не проводит, – Уильям вспомнил, что приближается срок родов, – так тем более, – заключил он

Эдмунд задумался.

– А почему бы не выдать ее за мужчину? – неожиданно предложил он. – Мы играем женские роли. Мэри будет изображать мужчину. На афише можно написать чье-нибудь вымышленное имя, – он опять замолчал, – еще она может писать вместе с тобой.

– Она и так мне помогает. Всегда обсуждает то, что пишу. Читает на эту тему книги.

– Ты пишешь мало – одну пьесу в год. В этом году тебе ее пришлось писать, потому что пьесу заказал король. А так Мэри сможет придумать что-то новое. Ты лишь поправишь текст.

– Спасибо, Эдмунд, – Уильям посмотрел с любовью на брата. Он всегда любил его, а после смерти сына привязался к нему еще сильнее. Эдмунд стал ему вторым сыном. Он был похож на молодого Уильяма только внешне. И то его волосы были чуть светлее, а черты лица мягче и не так тонко очерчены. Характером Эдмунд скорее пошел в мать: добрую, спокойную женщину.

– Не за что. Правда, неизвестно, как Мэри воспримет твое предложение. Ты же не знаешь ее мнения на этот счет. Пока ты разговаривал