Рай под колпаком - Виталий Забирко

Включив видеокамеру, я на месте проверил связь. Изображение на пентопе получалось дерганым, будто покадровым, но лучшего и не следовало ожидать. Маломощная техника. Теперь предстояла проверка связи на расстоянии. Отсюда до кладбища по прямой километров тридцать — по реке вряд ли мы столько пройдем, но даже по трем километрам можно судить о качестве связи.

Когда я спустился по лестнице к причалу, Валентин Сергеевич сидел на корме катера и обмахивался панамой. Безрукавка, куртка, рубашка были расстегнуты, волосы на голове слиплись от пота.

— Ух… — выдохнул он при виде меня. — Тяжела лодка… Надеялся, поможете нести, но вас дождешься…

Я спрыгнул в катер, нагнулся над тюком с резиновой лодкой, поднял. Килограммов пятнадцать, не больше.

— Валентин Сергеевич, — серьезно сказал я, окинув взглядом мокрого как мышь писателя, — вам бы поберечься надо. Сердечко у вас пошаливает.

— Предлагаете трансплантацию? — делано улыбнулся он.

— Нет. Пить меньше, не курить.

— Зачем тогда жить? — Он насмешливо посмотрел на меня, вынул из карманчика безрукавки сигареты и закурил. — Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно… Что недопил, недокурил, недолюбил.

— Ну-ну, — только и сказал я. Похоже, пока я возился с пентопом, Бескровный основательно принял из хрустального штофа. И, несомненно, прихватил с собой. — Вы все взяли? — спросил я.

— Все. Поехали.

— Не понял, вы меня в качестве извозчика наняли?

— А как же! — не преминул поддеть он. — В машинах разбираетесь, значит, и катер сможете завести. А я пока снасти соберу себе и вам.

Он достал из чехла, разборное удилище и стал составлять сегменты.

— Однако вы и жук… — иронически покрутил я головой.

Управлять катером оказалось не сложнее, чем машиной, только принцип движения был совсем иной, чем у обычного суденышка. Он бесшумно двигался в нескольких сантиметрах над рекой, как экранолет, но следов на воде за ним не оставалось. Только при большой скорости появлялась легкая рябь от турбулентных потоков воздуха.

— Ищите затоку, где много камышей и кувшинок. Самое щучье место, любит она из засады нападать, — подсказал Бескровный.

Пользуясь тем, что он был занят рыболовными снастями, я повел катер посередине реки, не обращая внимания на затоки с камышами и кувшинками и стараясь как можно дальше отъехать от особняка. Я-то отправился не на рыбную ловлю.

— Э-э! — наконец спохватился Бескровный. — Куда вы меня, такую молодую, везете? Так мы до моста доберемся, а какая возле города рыбалка? Глушите двигатель, во-он подходящая затока..

Я приглушил двигатель и на малой скорости направил катер к берегу. Спидометр показывал, что мы удалились от особняка на девять километров. Не оптимально, но тоже неплохо.

— Ближе не надо. Якоритесь.

Я выключил мотор и нажал на кнопку «якорь». Катер застыл на месте, будто не якорь бросил, а превратился в скалу. И тогда я впервые подумал, насколько наши технологии и технологии пришельцев отличны. Катер, «Жигули» — всего лишь оболочки, привычные для человеческого глаза, чтобы на первых порах не вызывать неприятие и отторжение. Вполне возможно, технологии пришельцев настолько высоки, что позволят человеку без механических приспособлений с небывалой скоростью, перемещаться в пространстве и ходить по воде, «яко посуху». Всему этому предстояло учиться. К сожалению, не мне и не Бескровному.

— Будем ловить щуку, — объявил Валентин Сергеевич. — Смотрите, как это делается.

Взяв спиннинг, он пару раз бросил блесну, затем передал удилище мне и проследил, как я забрасываю и делаю проводку.

— Нормально, — заверил он. — Я надую лодку и уйду к камышам. Вы, если надумаете сменить место, ближе пятидесяти метров ко мне не подъезжайте. Да, если повезет и поймаете щуку, за леску ее из воды не вынимайте — сойдет. Вот вам подсак, им будете выуживать. Технология ясна?

— Проще пареной репы.

— Топинамбура, хотели сказать, — с ухмылкой поправил он,

— Ну и злопамятный вы, — покачал я головой. Валентин Сергеевич не стал возражать, достал из тюка резиновую лодку, развернул ее и открыл баллон со сжатым воздухом. Лодка надулась за минуту. Бескровный опустил ее за борт, привязал к бортику катера и стал укладывать на дно рыболовные снасти. Закончив, он распрямился и вопросительно посмотрел на меня.

— Перед рыбалкой полагается… — вкрадчиво начал он.

— Что?! Вот уж нет! — Я сорвал с бортика катера спасательный жилет и бросил в лодку. — Наденьте. Не знаю, будет рыба клевать или нет, но вы точно наклюкаетесь.

— Эх, не рыбак вы, — разочарованно махнул рукой писатель, забираясь в лодку. — Приплыву в сумерках.

— Только не в качестве утопленника, — напутствовал я, отвязывая лодку от катера.

Пока он отчаливал, я для вида взял спиннинг и побросал блесну. Рыбак из меня никакой, и, естественно, щука блесну не брала. Наконец я увидел, что Бескровный отплыл на порядочное расстояние и тоже начал блеснить. Тогда я отложил спиннинг в сторону, открыл сумку и извлек видеокамеру.

Полчаса я старательно снимал реку, берега, небо, писателя в лодке. Он поймал-таки щуку, вытащил подсаком в лодку и минут пятнадцать после этого не ловил — обмывал первый улов. В видоискатель я пронаблюдал, как он достал из пакета штоф, пластиковый стаканчик, налил, затем с ехидной улыбкой повернулся ко мне, поднял стаканчик и выпил. Видел, что снимаю его на камеру. Ну и бог с ним, это меня не волновало. На всякий случай я вставил в камеру кассету — пусть думает, что снимаю ради развлечения.

Закончив проверку видеокамеры, я снова попытался ловить, но щука упорно не брала блесну. Наконец мне надоело. Монотонное занятие, не могу понять, чем оно так нравится Бескровному.

Заняться было абсолютно нечем, до сумерек оставалось часа два, и тогда я, съев бутерброд, надул матрац, бросил его на дно катера и лег. Ночью предстояла работа, и поспать было отнюдь не лишним.

Разбудила меня протяжная песня в хриплом исполнении писателя. Горланил он с чувством, от души:

Из-за острова на стрежень,

На простор реки Лузьмы

Выплывают расписные

Вальки Вмазина челны.

В сумерках над Лузьмой стелился туман, было сыро, и я спросонья почувствовал, что озяб. Не следовало спать весной на реке — обманчивое дневное тепло очень быстро сменяется ночным холодом от стылой воды.

Я встал. Туман над рекой был мне по пояс, но лодку Бескровного он скрывал полностью, слышались лишь песня и неспешный плеск весел. В вечерней тишине, когда звуки прижимаются к поверхности воды, определить расстояние невозможно — Валентин Сергеевич мог находиться и рядом, и за километр от катера.

— Как там улов? — спросил я в туман. — Коту поесть хватит?

Песня оборвалась.