Спаситель и сын. Сезон 6 - Мари-Од Мюрай

Старый легионер особо не вникал, откуда взялся в доме еще один мальчик. Дом был большим базаром, кто-то входил, а кто-то выходил.

– Это наш Спаситель, – сказал Жово.

– Да нет! – воскликнул Грегуар, решив, что Жово над ним смеется. – Это не Спаситель! Это Иисус, который родился в яслях.

И, потеряв интерес к Жово, начал вполголоса разговор младенца Иисуса с пожарной машиной. Когда Луиза вернулась, Грегуар пыхтел изо всех сил, надув щеки, похожий на рождественского ангелочка с трубой.

– Что ты делаешь? – удивилась Луиза.

– Грею, – ответил Грегуар, показав на младенца.

– Я сейчас тебе помогу, – засмеялась Луиза. – У нас в подвале есть бычок и ослик.

– В подвале? – повторил Грегуар, не веря своим ушам.

Впервые за много лет в доме на улице Мюрлен на веранде появился вертеп.

– Надо же, мадам Луиза, все по местам, – растроганно говорил Жово, доставая из коробки одну за другой фигурки, – и со всеми прибабахами, тут тебе и волхвы: вот Мельхиор, а вот и второй, который негри… то есть чернокожий. Как бишь его?

– Спаситель? – предположил Грегуар.

– Бальтазар, – поправила Луиза. – Смотрите-ка, а вот ангелок, повесим его на фикус.

– О-о! – воскликнул Грегуар, обнаружив на дне коробки еще одного младенца Иисуса. – Надо же, близнецы!

– Близнецы! – пробурчал Жово. – Нет, дети теперь совсем без понятия!

Во время ужина взорвалась следующая бомба.

– А где же елка, мадам Луиза?

– Елка? Как в детском саду? – восторженно спросил Грегуар. – До самого потолка?

– Их теперь делают из пластика, и они раскрываются, как зонтик, – сообщил Спаситель, надеясь вернуть Грегуара с небес на землю.

Все посмотрели на Спасителя с осуждением. Елка-зонтик! Да нет же! Нужна настоящая елка, она пахнет смолой, на ней шарики, гирлянды, блестки. «Они решили меня разорить», – смиренно подумал про себя Спаситель.

А вечером ему предстояло вспомнить еще об одном давно и прочно забытом удовольствии.

– Почитай мне книжку, – попросил Грегуар, когда улегся в постель.

Книжка, которую читал перед сном Спаситель, называлась «Почему жизнь ускоряется с возрастом?»[52], но он подумал, что она вряд ли заинтересует человека в возрасте четырех с половиной лет.

– Знаешь, сейчас уже десять часов, а это очень поздно.

– Совсем чуточку, и я буду спать в своей постели.

Луиза как-то пожурила Грегуара, ей не нравилось, что он мешает спать старшим мальчикам, заявляясь к ним в спальню.

– Так и быть, – согласился Спаситель. – Пойду принесу книжку из кабинета.

Пересекая границу рабочего и домашнего пространства, он подумал: интересно, Жово уже обосновался в кабинете? Если да, то придется затеять с ним объяснение, которое Спаситель охотно отложил бы на неопределенное «потом». И был очень рад, обнаружив, что в кабинете никого нет.

– Вот, – начал он, усевшись у постели Грегуара, – я прочитаю тебе сказку про трех поросят. «Жили-были три поросенка, и на ферме им было очень скучно…»

Спаситель надеялся, что Грегуар во время чтения заснет. Ничуть не бывало! Он уже читал самый конец сказки: «И тут – бах-бабах! Волк свалился в котел! Он сварился! Нет больше волка!», как вдруг услышал опечаленный голосок Грегуара.

– Бедный волк! – вздохнул мальчуган.

– Да, волку не повезло, – согласился Спаситель и решил извлечь из сказки поучение. – Жизнь вообще несовершенна. Видишь, сегодня вечером ты не с бабушкой, но зато ты с нами…

– Я в своей настоящей семье, – твердо объявил Грегуар.

– Что значит в «настоящей семье»?

– Настоящая семья – это люди, которых ты сам выбрал.

Жаль, что Спаситель поздно вспомнил, как опасно философствовать с маленькими детьми после десяти часов вечера. Потом плохо спишь.

«Настоящая семья – это люди, которых ты сам выбрал», – повторял Спаситель, ворочаясь с боку на бок.

* * *

Наступило 24 декабря, торжественный день, когда на улице Мюрлен, 12 ждали не только Деда Мороза, который должен был явиться ночью, но и Габена, чей поезд прибывал в 15:17.

– Алиса, поедешь с нами на вокзал? – спросила Луиза.

– Не, сегодня такая холодрыга, – лениво отозвалась Алиса.

Луиза с удивлением и даже с огорчением посмотрела на дочь. Что же, она совсем не рада, что Габен приезжает?

Все последние дни Алиса не участвовала ни в каких семейных хлопотах. Она не проявила интереса ни к рождественскому базару, ни к вертепу, ни к елке. Она ждала. Время от времени ее обдавало жаром. Но она точно знала, что это не грипп. Скорее что-то вроде всеобъемлющего пламени.

Сидя у себя в комнате, Алиса ловила каждый звук, знаменующий триумфальное прибытие Габена в дом номер 12 на улице Мюрлен. Но не шевельнулась и продолжала сидеть на кровати, обняв руками коленки. Она не накрасилась, не причесалась, даже не приняла душ, она сидела на кровати в старой пижаме. Шаги за дверью, и Алисе стало нечем дышать. Она уткнулась лбом в коленки, сейчас он войдет, а она в таком дурацком виде. Но шаги удалились. Габен вошел в соседнюю комнату, в свою, где лежат его вещи, где у него морские свинки, где он поставил свой чемодан. Алиса представляла себе каждое движение Габена по ту сторону перегородки. С тех пор как Габен поделился с ней своим желанием стать морпехом, они больше не писали друг другу и довольствовались общими новостями из семейного ватсапа.

– Алиса?

Габен вернулся и постучал в дверь.

– Алиса?

– Да… Нет!

Алиса подтянула к себе толстый свитер, который лежал в ногах кровати, и надела его. Она вся в нем спряталась, даже рук не видно. А лица не видно из-за волос. Да, самое лучшее – это исчезнуть, раствориться.

– Это ты, Габен? – спросила она.

И закусила губу – надо же было задать такой идиотский вопрос!

– Ты как? Можно войти? – спросил он, приоткрыв дверь, но не решаясь переступить порог.

Он был точно таким, как на последней присланной фотографии: коротко, по-военному подстриженный симпатяга, похожий из-за кривоватого носа на юного боксера, с торчащими скулами и ямочкой на подбородке.

– Заболела? – спросил он, сделав первый шаг в комнату.

– Нет. С чего бы?

– Не знаю. У тебя такой вид…

Габен дышал здоровьем. «Так и веет простором. Класс. Просто с ума сойти», – думала Алиса.