Спаситель и сын. Сезон 6 - Мари-Од Мюрай

– Эта новость уж точно бабушку порадует, – вздохнула Луиза, с осуждением косясь на Спасителя.

Это он, вдохновленный чтением «Трех поросят», подхватил в последнюю минуту игрушку.

– Ты уверена, что справишься одна? – спросил Спаситель, глядя на нее с преувеличенно виноватым видом.

– Я хочу познакомиться с мадам Эмсалем, – уверила его Луиза. – А у тебя есть и другие пациенты, которых ты хочешь навестить.

Спаситель снял со спины рюкзак и стал в нем рыться.

– Нет, не то, не то… Вот, нашел!

Он протянул Луизе небольшой сверток.

– Что это?

– Сказки братьев Гримм. Я вложил закладку.

Луиза вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснения.

– Знаешь, мне бы хотелось, чтобы мадам Эмсалем прочитала одну сказку. Наши мальчишки проходили ее в школе.

– «Смертную рубашку», – вспомнила Луиза и прочитала по памяти: – «Мама, не плачь, а то я никак не могу уснуть спокойно у себя в гробу!»

Дом номер 12 на улице Мюрлен погрузился в это время в полусонное оцепенение. Все плоховато спали в эту ночь. Алиса у себя в комнате попробовала новую прическу и думала, что бы ей надеть, чтобы наконец отвлечь Габена от мальчишек со свинюшкой-пердушкой и от Жово с его военными историями. Она решила примерить новое черное секси-платьице. И примерила. Алиса стояла перед зеркалом в позе амфоры, высоко забрав руками волосы, и на царапанье у двери грозно распорядилась:

– Хватит, Миу!

– Мяу! – промяукал голос, но не кота.

Алиса вскрикнула! По-настоящему вскрикнула, потому что у приоткрытой двери стоял Габен.

– М-мм… Уходи!

– Хорошо. Не паникуй. Ухожу.

– Нет. Я не то хотела сказать. – Алиса сложила руки на груди: вырез у платья был какой-то вызывающий. – Я устроила примерку.

– Отличная идея. И… я буду у себя, – сообразил сказать Габен, прежде чем исчезнуть в коридоре.

Его слова прозвучали как приглашение. Но пойти к нему или нет – вот вопрос. Когда-то она не задумываясь толкала дверь в его комнату, укладывалась рядом под одеяло, и они вместе смотрели смешные ролики на его ноутбуке. Теперь она не сможет прикоснуться к Габену, не залившись жаркой краской. У нее сразу мурашки побегут по коже. Что же с ней произошло за эти полгода? Нельзя, чтобы Габен о чем-то догадался. Алиса влезла в спортивный костюм и не стала смотреть на себя в зеркало. Что есть, то есть: нормальная, натуральная, самая обычная, вот и все. Она постучала в соседнюю дверь.

– Да?

А если он улегся в постель? Молнией мелькнула мысль об «идиоте», как Алиса ласково называла Полена, и его поцелуе. Больше такого никогда!

– Да? – повторил Габен.

В жизни приходится принимать решения. Габен решил – и пошел служить во флот. А Алиса вполне может открыть дверь. Убежать, если что, она всегда успеет.

– У меня тоже примерка.

Габен стоял перед зеркалом в шкафу в новом синем свитере, который получил на Рождество.

– Он тебе впору? – с трудом выговорила Алиса.

– Класс.

Алиса с огорчением вспомнила, что кроме как о подводной лодке Габен ни о чем не может поговорить. И уселась на подлокотник кресла и сама начала болтать о том о сем: о Грегуаре, о рождественской мессе, о том, что мама ждет ребенка. По лицу Габена блуждала неуверенная улыбка. Он отвечал односложно или просто кивал. Потом тоже сел – на кровать, подложив под себя ногу. Очень неуклюже, с напряженным лицом.

– А ты что об этом думаешь? – неожиданно спросила его Алиса.

– О чем?

– Ты меня не слушал?

– Ты меня немного заговорила, – признался он.

Габен не спешил со словами, не спешил с чувствами, и в этом была своя прелесть.

– Пролетит как ветер.

– Твой отпуск?

– Да.

Алиса устояла перед соблазном и не стала нарушать молчания. Что-то должно было произойти, но нужно было подождать.

– Буду скучать, – снова заговорил Габен.

– По дому? – подсказала Алиса.

– Да. Немного.

Габен тяжело вздохнул. «Особенный» человек, который мог пять часов подряд тащить на спине двадцать килограммов камней, мог задержать дыхание и проплыть под корпусом корабля, терялся перед девчонкой по имени Алиса.

– И по тебе тоже.

– По мне?

– Мне тебя не хватает. Иногда. По вечерам.

Вот оно, уже скоро! Алиса ощущала первые подземные толчки.

– Я не жалею о своем выборе, – снова заговорил Габен. – Без улицы Мюрлен я обхожусь спокойно. Но ты…

Алиса вздрогнула. Или это земля дрогнула у нее под ногами.

– Я пойму, если ты любишь кого-то другого, – сказал Габен, опустив голову, словно его придавили его собственные слова. – Тем более я уехал… у меня будет учеба в школе морпехов… и я хочу пройти отбор. Я пойму, если ты не станешь меня ждать.

– Нет, я не могу, – сказала Алиса.

– Ну да, не можешь, – повторил Габен, скорчившись, словно получил удар в грудь.

– Я пробовала.

– Ждать… меня? – спросил он.

– Любить другого, а не тебя. Но я не могу!

В следующую секунду они прильнули друг к другу.

Спаситель в это время перешагнул порог отделения реанимации. Одев и обув все, что полагается, он отправился в бокс Козловского. Подошел к больному, положил руку ему на лоб, другой взял его запястье и нащупал пульс. Это было проявлением дружеского участия, потому что все сведения он мог получить, посмотрев на экран. Температура снизилась, скорее всего благодаря жаропонижающим, и теперь Козловский пребывал в тихом беспамятстве – в коме.

– Добрый вечер, Матье, это я, Спаситель. Сегодня у нас двадцать пятое декабря, и я желаю вам доброго Нового года. Набирайтесь сил, отдохните еще немножко и возвращайтесь к нам. Вы же будущий отец, Матье Козловский!

Выходя из бокса, он столкнулся с Мадо.

– Упс! Извините! Счастливого Рождества, Мадо!

– Спасибо. И вам тоже! Я заступила на дежурство. Как он?

– Все так же. В прошлый раз вы подоспели вовремя.

Мадо кивнула. По всему было видно, что к этому больному она прониклась глубокой симпатией.

– А молодая женщина, которая была с вами и так разволновалась… – начала Мадо.

– Фредерика?

– Она все время приходит и каждый раз подолгу сидит.

– Вот и хорошо. – И Спаситель растроганно повторил еще раз: – Вот и хорошо.

– Это его подружка?

– Она ждет от него ребенка.