Спаситель и сын. Сезон 6 - Мари-Од Мюрай

Мальчишки орали снизу: «Габен! Ты где? Куда ты подевался? Габен!»

– Они от тебя не отцепятся, – вздохнула Алиса.

Она так ждала этой недели, когда он приедет в отпуск, а теперь поняла, что ждать нечего, для всех вокруг все осталось, как было раньше.

– Спасибо, Алиса, – сказал Габен.

– За что?

Габен держался за ручку двери, сейчас он уйдет. До чего красивый! Алисе хотелось крикнуть: «Подожди! Останься!» Она знала, что не забудет этого мгновенья никогда в жизни. А для Габена оно ровным счетом ничего не значило…

– Спасибо, что сохранила секрет.

– А-а, ты об этом, – ответила она, словно речь шла о каком-то пустяке.

– Ты тут? – Мальчишки появились у двери. – Иди, посмотри, какая у нас елка!

Габен только успел откозырять Алисе по-военному и закрыл за собой дверь. Как же ловко и легко он двигается… а улыбка? Едва заметная и такая… Да, всё, всё… Он герой. А она? Она пустое место. Ноль. Даже душ не приняла.

Как только парни заполучили Габена в свое полное распоряжение, они засыпали его вопросами о его новой жизни. Габен, боясь, как бы не выдать свой секрет, перевел стрелки на друга, морпеха Камеля:

– Их всего семьдесят человек на подлодке, квадратный метр на троих и один душ на весь экипаж.

Вся семья, кроме Алисы, собралась на веранде и слушала Габена. Парни воображали себя на дне океана и искали в темных глубинах врага, чтобы уничтожать торпедами. Габен добрался и до неизбежных и мало приятных подробностей.

– В одну уборную ходят писать, в другую – какать. Баки можно опустошать только по ночам, чтобы не выдать себя. Если они переполнены, надо терпеть и…

Габен замолчал, потому что в дверях появилась Алиса.

– Ты красивая! – сделал ей комплимент Грегуар.

– А то, – буркнула Алиса. – Рождество же.

Час тому назад, как только Габен закрыл за собой дверь, Алиса немного поплакала. Потом она взяла себя в руки, приняла душ, помыла голову, подкрасилась, причесалась, надушилась. Все это, конечно, не для Габена, а потому, что наступало Рождество.

– А мы-то как же? – с легким упреком сказал Спаситель, сидевший в своей любимой толстовке с надписью «Колумбийский университет».

– Права девочка, – объявил Жово. – Всем надо нарядиться для рождественской мессы.

– Рождественской мессы, – повторила Луиза, глядя на Спасителя. – Когда я была девочкой, я ходила в церковь на Рождество.

– Это долго! – заныл Поль. – И там все время поют.

Но Жово стоял на своем:

– Что ж вы, сучья кровь, оставите добрую Деву Марию рожать сыночка одну?

– Серьезное замечание, – высказал свое мнение Габен.

Как только он поддержал Жово, вопрос был решен: все идут на мессу. Луиза навела справки: в ближайшей церкви Сен-Патерн торжественная служба начиналась в девять часов.

– А подарки во сколько будут? – снова заныл Поль.

Но Жово снова на него цыкнул:

– Подарки будут двадцать пятого.

– Правильно. Когда я была маленькой, мы находили подарки утром под елкой, – вспомнила Луиза.

Дети Рошто вздохнули – они были сыты по горло этой маленькой Луизой.

– Предлагаю следующую программу, – объявил Спаситель, беря бразды правления в свои руки, – легкий перекус под музыку, потом рождественская месса, потом праздничный стол – фуагра, каплун, шоколадное полено и так далее, – а потом в постель. Подарки Деда Мороза на следующее утро под елкой.

Юное поколение встретило программу огорченным молчанием. Ребята предпочли бы совсем другое: поиграть на компьютере, наесться вкусняшек, получить подарки.

– Поставим на голосование? – предложил Габен. – Кто за программу Спасителя, поднимите руки.

Габен, затем Луиза, затем Жово, затем Спаситель подняли руки.

– Ясно! Выиграли старики, – недовольно пробурчал Поль.

– Ты считать умеешь? Четверо против четверых, – не сдалась Алиса.

– Это еще как сказать, – включился Спаситель. – Грегуар, ты голосуешь заодно со взрослыми или как дети?

– Нечестно так ставить вопрос, – возмутилась Алиса. – Грегуар, когда ты хочешь получить подарки, сегодня вечером или завтра?

– А так ставить вопрос честно! – язвительно усмехнулась Луиза.

– Грегуар, – Спаситель нашел новый подход, – ты хочешь, чтобы Дед Мороз пришел ночью, когда ты спишь?

– Дед Мороз может прийти и тогда, когда мы будем на мессе, – заметил Лазарь. Он считал, что отец зашел слишком далеко, манипулируя неокрепшим умом.

И тут случилось нечто ужасное: Грегуар расплакался:

– Не ссорьтесь! Не надо ссориться…

Его все окружили.

– Мы просто шутим.

– Мы не ссоримся всерьез.

– Сегодня Рождество, все друг друга любят.

– Хотя фуагра – это жестокость по отношению к птицам.

– Лазарь, уймись!

Спаситель буквально умирал от голода и усталости и не возражал, когда предложенную им программу несколько изменили. Перед мессой они сели и поужинали – фуагра (хумус для Лазаря) и фаршированный каплун (вегетарианский гамбургер для Лазаря).

– Ты, папа, ешь кастрированного петуха.

– Я в курсе.

– Его посадили в крошечную клетку и держали в темноте.

– Примерно то же самое делают с морпехами, – сказал Габен, – но у Камеля с яйцами пока что полный порядок.

Вот и десерт. Луиза разрезала полено на девять частей.

– Почему девять? – удивился Поль.

– Доля бедняка, – объяснил Спаситель и бережно убрал кусок рождественского торта в пластиковый контейнер.

Как только с десертом было покончено, Луиза стала всех торопить:

– Одевайтесь скорее! Я боюсь, как бы мы не опоздали на мессу.

На самом деле она больше всего боялась привлечь к себе внимание. Мужской компании с улицы Мюрлен – разного цвета кожи, разного возраста и разного роста от метра до почти двух – трудно было пройти незамеченной, но Луиза надеялась, что все они скромненько сядут на задней скамейке. Однако Спаситель в одно мгновенье развеял ее надежды.

– Нам надо сесть впереди, чтобы Грегуар посмотрел на настоящие ясли. Одна моя пациентка сказала, что будет даже живой ослик, а вот насчет верблюда я не уверен…

Похоже, Спаситель приготовился к интересному развлечению. А мальчишки, обрадованные сухим морозцем, принялись носиться по тротуару.

– Не бегайте, идите спокойно, – урезонивала их Луиза, чувствуя себя странно взволнованной.

Когда они подошли к паперти церкви Сен-Патерн, там уже стоял ослик, перебирая копытцами. Он, очевидно, готовился к главной роли в своей жизни.