Вторжение - Кира Уайт

что он начнет выговаривать мне за то, что попала под арест, а потом и пробралась на секретный совет. Но папа обнимает меня и обращается к Джареду поверх моей головы.

– Я провожу ее, капитан Купер.

Мы выходим из палатки, я так и не решаюсь взглянуть ни на Джексона, который так и не довел меня до дома, ни на злющего Джареда. Сейчас мне все равно на них и на наказание, которое скорее всего ждет меня завтра. Меня даже не особо заботит молчаливое присутствие папы. Он ничего не говорит мне и не задает вопросов. Скорее всего до него еще не дошли новости о безрассудном поведении дочери. Рассказывать ему об этом у меня нет ни желания, ни сил.

Я думаю только об одном.

Кто ты, Картер Стрендж? Спасение нашего мира или погибель?

Глава восемнадцатая

– Вставай! – бесстрастно приказывает Скотт.

Я продолжаю лежать на двух сдвинутых вместе матах, раскинув в стороны руки, и тяжело дышу. Глаза закрыты, а все мышцы ноют от усталости. До ушей доносится звук выстрела, потом почти сразу же второй. Это Брендан тренирует Бриттани в соседнем помещении.

С трудом разлепляю губы и говорю едва слышно:

– Дай передохнуть, изверг.

Ответа не получаю.

Пытаюсь восстановить дыхание. Тренировка (точнее, мучение) продолжается уже несколько часов и конца ей не видно. Сержант явился к нам в квартиру и разбудил меня ни свет ни заря. Полусонным сознанием мне удалось уловить что-то типа – раз я располагаю кучей свободного времени, значит, большую его часть буду проводить на тренировках.

Когда Скотт вытащил мое вяло сопротивляющееся тело из постели, а потом и из квартиры, то толком ничего не объяснив, чуть ли не силком сопроводил в зал. Сказал лишь, что это распоряжение Джареда. А на вопрос, почему Брит не с нами, объяснил, что она, в отличие от меня, не наказана и теперь будет тренироваться отдельно.

Бриттани и Брендан явились три часа спустя и сразу же отправились в тир, а Скотт тем временем уже сотни миллионов раз повалял меня на матах.

– Эмили! – строгий голос Скотта действует на нервы.

Открываю один глаз и смотрю на в упор уставившегося на меня сержанта. На вид Скотту лет двадцать пять, его светлые голубые глаза ярко выделяются на загорелом лице. А кривой белый шрам над правой бровью придает ему хулиганский вид. Вот только вечно угрюмое выражение все портит.

– Ну что тебе две минуты жалко? – спрашиваю, раздраженно вздыхая, отчего мышцы живота отзываются болью.

– Ты лежишь уже семь! – отрезает военный, сурово глядя мне в глаза.

Еще раз тяжко вздыхаю, о чем тут же жалею, и вяло поднимаю руку, протягивая ее Скотту. Сержант недолго смотрит на нее, потом принимает и рывком ставит меня на ноги. Перед глазами темнеет, и я опираюсь на военного, хватая ртом воздух.

– Что с тобой? – спрашивает он, поддерживая меня.

Секунду кажется, что в его голосе звучит беспокойство, но когда в глазах проясняется и я смотрю на него, то не вижу ничего подобного.

– Я устала, – резко отвечаю я. – Возможно, гемоглобин снизился. Мы ведь даже не завтракали.

Военный равнодушно кивает и смотрит на часы.

– Через полчаса пойдем на завтрак, – говорит он и тут же без паузы велит. – А пока, в стойку!

– Погоди, – прошу я, лихорадочно соображая, что бы такого спросить, чтобы выгадать немного времени. На ум приходит только одно. – Почему вы с Бренданом не сказали, что работаете на Джареда?

Скотт как-то странно смотрит на меня, после чего задает встречный вопрос:

– А тебя не смутило, что мы вместе с ним приходили к вам домой за доктором Грантом?

Хмуро смотрю на парня, пытаясь вспомнить то утро. Бесполезно. То есть я, безусловно, помню Джареда, который вел себя как грубиян, когда пришел за папой. А также я помню, что он был не один. Но вот лица тех, кто был с ним… в памяти не всплывает ни-че-го. То есть получается, я уже встречалась с Бренданом и Скоттом до того, как оказалась у аномалии, просто этого не помню?! Вот же…

– Э-э-э… – единственное, что мне удается произнести.

Скотт качает головой и мимолетно улыбается, но, возможно, мне это только показалось.

– Все ясно, – говорит он и подталкивает меня к матам. – В стойку!

И все начинается заново. Я падаю, поднимаюсь и снова падаю. Меня злит проклятая беспомощность, с которой я выступаю против натренированного бойца. Прекрасно осознаю, что за несколько тренировок никто не научится быть Рэмбо, но Скотт, видимо, считает иначе, потому что более требовательного и жесткого учителя у меня еще никогда не было.

Как и обещал Скотт, мучения прекращаются через полчаса, когда в зал заглядывает Брендан и зовет нас в столовую, что сделали в кафетерии при спортивном комплексе, где мы и занимаемся.

В очередной раз поднимаюсь с мата и собираю рассыпавшиеся по плечам кудряшки в неряшливый хвост. Время девять утра, а я уже совершенно разбита. Смотрю на Бриттани, что маячит за спиной Брендана, на лице подруги читается нетерпение. Едва подавляю стон. Я совсем забыла, что Брит начнет допрос, как только мы встретимся. Надеюсь только, что при нашем конвое она не будет наседать слишком уж рьяно.

– Идем, – бросает Скотт через плечо, направляясь на выход.

– Мне нужно в душ, – протестую я.

Военный останавливается и оборачивается только верхней половиной тела.

– Двадцать минут на прием пищи и столько же на отдых, после, возвращаемся сюда, – спокойно сообщает он. – Времени на душ у тебя нет. Сходишь после тренировки.

Не моргая смотрю на него, а внутри поднимается такая ярость, что я не сдерживаюсь и сжимаю руки в кулаки. Скотт бросает на них равнодушный взгляд, потом смотрит мне в глаза.

– Время, Эмили.

– Идем, – цежу сквозь зубы и сердито топаю в сторону двери, хотя каждое движение отдается болью.

Обхожу военного, молча хромаю мимо Брендана и мрачно смотрю на Брит, мысленно давая понять, что не расположена к разговору. Я устала. От меня воняет. А еще проклятые волосы все время норовят выбиться из хвоста и прилипнуть к вспотевшему лбу и шее. Но Брит не внимает моему мысленному сигналу.

– Какая муха его укусила? – склонившись ко мне, вполголоса спрашивает она, когда мы отходим на несколько шагов от идущих позади военных.

О, я знаю имя этой мухи. Голубоглазой, скуластой и с самым скверным характером, какой только встречался на моем жизненном пути. Чтоб тебя, Джаред Купер!

Но вслух я бурчу:

– Не знаю.

Бриттани не останавливает мой не располагающий к разговору тон.