Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч

– Идите прямо, мэм, вместе с остальными, и будьте внимательны, смотрите под ноги – пол здесь неровный, – предупредил он ее.

Фонари и свечи бросали свет на каменные стены. Глория вошла в главную выработку, и ей показалось, что весь Абандон обрушился на нее разноголосым хором – плачем, криками, паническими воплями… Ревели испуганные дети, матери и отцы старались успокоить их, но многие и сами уже не могли сдержать слез. Несколько мужчин раздавали команды, пытаясь справиться с хаосом. Собравшиеся кучками шахтеры, храбрясь, проклинали всех и всяческих дикарей, которые только решатся спуститься в их каньон, грозили войной и обещали обрушить ад на голову любого, кто посмеет прорваться за железную дверь. Эмма Илг надоедливой мухой металась с места на место, спрашивая у всех, не видел ли кто ее мужа.

Найдя свободный уголок у стены, между двумя убитыми горем семьями, Глория опустилась на холодный камень и зарылась лицом в рукава шерстяного жакета. Дикари идут, а Зека нет. Она повторяла эту фразу про себя снова и снова, словно подтверждая, что этот кошмар – настоящий, и плакала, обливаясь слезами. Между тем ад вокруг достиг своего крещендо.

Кто-то тронул ее за плечо, и миссис Кёртис подняла голову. На мгновение ей показалось – наверное, она так хотела этого и так на это надеялась, – что перед ней присел на корточки Иезекиль, и ее сердце переполнилось радостью.

Но это была та пожилая женщина, которую она встретила прошлым вечером в танцзале, тысячу лет назад. Та, которой все сторонились.

– Я – Розалин, – сказала старая шлюха, дрожа под ярко-красным капором и тряся присыпанными снегом темно-каштановыми волосами. – Что случилось, дорогуша? Где твой муж? Поехал на перевал с другими мужчинами?

Глория молча покачала головой: стоило ей только заговорить о Зеке, как слова застыли в горле. Розалин села рядом, притянула ее к себе, сдвинула с ее головы капюшон и провела пальцами по ее блондинистым волосам.

Общий шум и ор перекрыл громкий женский голос. Дети перестали плакать, и даже горластые шахтеры притихли. Миссис Кёртис подняла голову с коленей Розалин и увидела, что все смотрят на стоящую посреди толпы Бесси Маккейб. Обезумевшая от горя женщина рвала на себе волосы, выкрикивала имя дочери, и голос ее наполнял пещеру и разлетался по туннелям, а по ее разукрашенному синяками лицу текли слезы.

От железной двери к ней уже спешил Стивен Коул. Он обнял несчастную, и они вместе опустились на пол.

– Успокойся, дитя мое, успокойся, – приговаривал проповедник, поглаживая Бесси, как ребенка. – Мы найдем ее. Найдем.

* * *

Оглядевшись, Джосс заметила у противоположной стены Лану Хартман – пианистка сидела неподвижно, крепко зажмурившись и беззвучно шевеля губами, словно молилась.

– Эл, я же сказала, что мне надо костер потушить, – сказала Мэддокс помощнику шерифа.

Они стояли футах в двадцати от железной двери, и даже в чахлом свете фонарей Джослин увидела, как вспыхнули румянцем бледные щеки охранявшего ее мальчишки.

– Ты не можешь потерпеть еще немножко? – прошептал он.

– Я только пройду по туннелю, мне всего минутка и нужна.

– Ты же знаешь, я не должен выпускать тебя из виду.

– А еще ты обещал ослабить эти чертовы наручники, – пожаловалась пленница.

– Черт бы тебя побрал, Джосс! Черт бы тебя побрал! – Эл сунул руку под дождевик, стащил ключ с большого кольца, пристегнутого к поясу его «Дангери», и помахал им перед лицом барменши. – Зек Кёртис шкуру с меня снимет, если я поддамся на твои уговоры…

– Эл… – Мэддокс улыбнулась, видя, как легко смутить парнишку, и прекрасно понимая, что он без раздумий воспользовался бы своим положением, если б только получил такую возможность. – Тебе же самому неудобно! Я присяду, а ты, если хочешь, понаблюдай.

– Может, и придется, – вздохнул конвоир. – Повернись.

Он поднял ее черную шаль и разомкнул наручники.

– Прихвати огонек, – сказала женщина, и Эл поднял с пола свечной фонарь, после чего последовал за своей подопечной в пустой туннель.

Лоренс постучал по железу костяшками пальцев. Эбигейл посветила фонарем – ржавчины на поверхности двери было столько, что она напоминала какую-то бурую плесень. Толстый металлический штырь удерживал на месте висячий замок размером с маленький щит.

Куинн опустил руку в карман куртки и ключ.

– Карты на стол, Лоренс. Как вы нашли это место? – потребовал он ответа у своего коллеги.

– Прошлой осенью, в последний день моего пребывания здесь, я поднялся по восточной стороне каньона, чтобы сделать снимок города сверху, и случайно наткнулся на этот штрек, – рассказал Кендал. – В то время я был настолько увлечен поисками тайника Ооту и Билли, что не придал этому открытию большого значения. К тому же в окрестностях Абандона множество шахт. В общем, я решил, что ничего особенного этот штрек собой не представляет. Но если вы нашли ключ в кабинете Барта и если он подходит к этому замку… Черт, у меня сейчас сердце, должно быть, сотню миль в час выдает!

– Мое тоже. – Коллинс поднял ключ. – Ну что, я попробую?

– Конечно.

Куинн вставил ключ в замок.

– Работает? – тут же спросил отец Эбигейл.

– Пока еще не знаю. Механизм заржавел, поддается туго, так что попробую не пережимать. Не хотелось бы что-либо сломать. – Коллинс осторожно повернул ключ. – Вроде бы идет… – Он снял замок и положил его на пол. – Ого, тяжеленький! Помогите-ка мне, Лоренс…

Мужчины не без труда вынули штырь из забитых глубоко в камень железных скоб.

Теперь на двери не осталось ничего, кроме небольшого рычажка на правой стороне, служившего, должно быть, дверной ручкой.

Кендал поднял этот рычажок.

Внутри что-то заскрипело и сдвинулось.

Дверь распахнулась внутрь и ударилась о камень, а в глубь горы устремился поток холодного воздуха, как будто та попыталась сделать вдох.

– Невероятно… – прошептал Лоренс. Эбигейл почувствовала, как Джун крепко сжала ее руку.

– Скажите, когда вы в первый раз попали в Абандон? – спросил Куинн Кендала.

– В тысяча девятьсот семьдесят девятом.

– В таком случае вы меня опередили. Будьте любезны – по праву первооткрывателя…

Лоренс переступил порог, и Коллинс шагнул за ним. Войдя следом, Эбигейл провела лучом фонаря по стенам и увидела на камне отметины, как будто сто лет назад здесь проходило долгое, на целый день, соревнование по дабл-джекингу[21].