Никто не заплачет - Полина Дашкова

В квартире напротив жила скандальная, сильно пьющая пара,муж и жена. Периодически они выносили свои разборки на лестничную площадку,вопили друг на друга, дрались, потом мирились, выпивали в честь примирения, иопять начиналось все сначала."

Кузя, как большинство собак, терпеть не мог пьяных. Встречаяшумных соседей, он косился на них с неприязнью, а если они вели себя особеннобурно, начинал рычать и скалиться.

Однажды Вера возвращалась с псом с обычной вечернейпрогулки. Кузя был без поводка. На лестничной площадке творилось что-тонесусветное, пьяный сосед пытался выдрать своей благоверной остатки волос, аона колошматила драгоценного супруга шваброй. Соседи из другой квартиры вызвалимилицию, которая еще не приехала. На трех ближайших этажах высовывались головыиз дверей, раздавались голоса: «Прекратите! Ну сколько можно?!»

Вера взяла Кузю на руки от греха подальше. Прижимаясь кстене, она попыталась проскользнуть к своей двери, но швабра пьяной бабы заделаее плечо. Кузя моментально соскочил с рук. Он не мог простить, что его хозяйкукто-то посмел ударить палкой. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Отчаяннозатявкав, он вцепился в ногу разъяренной соседке. Она завопила и отшвырнулаКузю ногой с такой силой, что маленький, пушистый черно-белый комок перелетелчерез перила и упал в лестничный пролет с пятого этажа.

Что было потом. Вера не помнила. Никогда в жизни она такстрашно не плакала. Она неслась вниз по лестнице, заливаясь слезами, несколькораз упала, расшибла коленки. За ней вслед бежала ее мама, но догнать не могла.В это время как раз приехал милицейский наряд.

Жалобы на буйную чету поступали постоянно, однако милициясмотрела на это сквозь пальцы. Сами, мол, разбирайтесь. Но тут на нихнабросился весь подъезд.

– Вот, поглядите, дождались! – кричала старушка с шестогоэтажа. – Сегодня они собаку убили, а завтра начнут нас убивать!

– Они должны ответить по закону! – жестко говорил молодойотец семейства с четвертого этажа. – Они не только убили собаку, они нанеслиребенку серьезнейшую психологическую травму.

– Развели тут собак! – спохватившись, завизжала пьяная баба,главная виновница происшедшего. – Это их надо привлечь с их шавкой! Вон, ногумне прогрыз, говнюк поганый! Сдох ублюдок, и правильно! Туда ему и дорога!

Милиционеры посмотрели на пьяную бабу и ее присмиревшегомужа, потом – на задыхающуюся от слез двенадцатилетнюю девочку с мертвойсобакой на руках и все-таки забрали алкашей в отделение, а позже буйную четупривлекли к уголовной ответственности по статье «злостное хулиганство» ивыселили за сто первый километр.

Надежда Павловна долго не могла вывести дочь из шока изареклась заводить какую-либо живность в доме.

– Животные совершенно беззащитны перед жестокими людьми,перед машинами, даже перед болезнями, и вообще собачий век короток, апривязываешься к ним почти как к детям, – говорила она, – я не хочу, чтобы мы стобой еще раз пережили нечто подобное.

Прошло много лет. В доме не было ни собак, ни кошек.

Однажды поздним вечером Вера возвращалась с работы. Стоялфевраль, было очень холодно. В переулке в фонарном луче метался под снегомкакой-то рыжий комок. Он скулил, нюхал сугробы, бегая, поджимал лапы – междуподушечками набился снег, растаял, заледенел, псу было очень больно. УвидевВеру, он бросился прямо к ней, радостно завилял хвостом, запрыгал.

– Ты обознался, малыш, – вздохнула Вера и жестко сказаласебе: «Нет!»

Впрочем, она уже поняла: никуда ей от этого рыжегопродрогшего счастья не деться. Она уговаривала себя, а потом и маму, что онивозьмут пса на время, пока не объявятся настоящие хозяева. Пес породистый,кто-то должен его искать, волноваться. А если оставить его вот так, на морозе,на улице, он погибнет, он ведь домашний, это сразу видно. На нем ошейник,правда, какой-то изодранный, без бирки с номером, но все-таки…

На следующее утро они расклеили объявления:

«Найден ирландский сеттер…» Какие-то знакомые посоветовалиобратиться в специальную службу. Ждали почти месяц. За это время никто неоткликнулся. Сердобольная девушка из специальной службы сказала:

– Не ищут его. Оставляйте себе.

– Но ведь он не дворняга, породистый… – неуверенно возразилаВера. Такие собаки дорого стоят. Прежние хозяева за щенка деньги заплатили, внаше время это важно…

– Побаловались и бросили, – вздохнула девушка, – такоеслучается со всеми, и с породистыми тоже.

Ветеринар сказал, что псу не больше полугода, ончистокровный ирландский сеттер, с ним надо много гулять и ходить на охоту.

– Вот только охоты нам не хватало – воскликнула НадеждаПавловна.

Породистый Матвей оказался вовсе не таким умным ипонятливым, как дворняга Кузя. Он требовал значительно больше внимания, егонадо было не только дважды в день выгуливать и кормить, с ним приходилось безконца играть, разговаривать, как с маленьким капризным ребенком. Иногда онбывал буйно-дурашлив, хватал какой-нибудь башмак или носок, носился поквартире, сшибая все на своем пути, изгрыз гору хорошей обуви, уговоров непонимал, а бить ни Вера, ни Надежда Павловна его не могли.

Иногда в его собачьей душе просыпались древние инстинкты, оннаходил у помойки во дворе какую-нибудь тухлятину и вываливался в ней, чтобыизменить собственный запах – обмануть и сбить со следа воображаемого врага.Едва справляясь с тошнотой от невероятной вони, Верочка запихивала пса в ваннуюи с помощью шампуня смывала с его длинной рыжей шерсти чешую тухлой селедки.

Проблем и хлопот с Мотей было много. С самого начала, когдастало ясно, что собака остается в доме, Верочка сказала себе: «Я не буду к немуслишком привязываться. Он такой доверчивый дурачок, он хочет дружить со всемисобаками на свете, в нем кипят молодые кобелиные страсти, с ним может случитьсячто угодно…»

И вот случилось. Пес пропал, и Вера чувствовала, что на этотраз он пропал всерьез. Она с удивлением обнаружила, что уснуть не может. Еймерещились всякие ужасы про Мотю, она представляла, как его сбивает машина, какего загрызают собаки, как он мечется в панике по ночному городу, путается вследах, в запахах, не может найти дорогу домой.

Вера тихонько вышла на кухню, достала из тайничка сигарету изакурила у открытого окна. Она курила крайне редко и всегда потихоньку от мамы.

Стояла теплая тихая ночь, листья высоких старых тополеймягко шуршали под окном. Иногда слышались пьяные матерные крики и смех.Почему-то от этого гогота в пустом тихом дворе в два часа ночи, когда все спятс открытыми окнами, Верочке вдруг стало противно, тоскливо, она почувствоваласебя совсем маленькой, одинокой и беззащитной. Ей захотелось поговорить с кем-нибудь,поделиться своей тревогой за Мотю.