Никто не заплачет - Полина Дашкова

– Нет, – покачал головой Уваров, – он бы засветился передсвоими, кладбищенскими. Но, с другой стороны, если он так боялся, почему вообщетогда позвонил? Мог бы и промолчать. Знаешь что, Гоша, давай-ка на кладбищедуй, только быстро! Машину возьми. – Уваров нервно облизнул губы. – Где могилаЗахара, знаешь? Погляди, нет ли там свежих цветочков.

Когда-то майор Уваров и капитан Мальцев работали воперативной спецгруппе, которая занималась бандой Сквозняка с первыхограблений. И с самого начала в этих ограблениях прочитывался некий необычный,нетипичный почерк. Грубо говоря, количество награбленного не соответствоваложестокости, профессионализму и прочим качествам грабителей.

Квартиры, которые они выбирали, не отличались особымбогатством, в них заведомо не было ни тайников с пачками долларов, ниантиквариата, ни фамильных бриллиантов. Людей убивали ради горсточки ювелирногоширпотреба, небольших сумм денег и всего того, что может найтись в семье сосредним достатком.

Между тем было ясно: банда серьезная, с железнойдисциплиной, с умным главарем. Ребята такого уровня могут замахнуться на нечтобольшее. Почему не пытались они брать более обеспеченные квартиры? Хотелипоменьше да побыстрей? Так действуют либо наркоманы, готовые ради несколькихпорций «дури» на все, либо шалые жадные юноши, которым хочется друг переддругом проявить крутизну и пожить пусть недолго, но ярко, либо психи,получающие удовольствие от самого процесса. Но такие давно бы попались.

Позже выяснилось, что ни одного наркомана среди членов бандыне было. То есть сначала был один, но, как только это обнаружилось, главарь еготут же и кончил. Голыми руками, на глазах остальных – для науки, чтобынеповадно было. Еще одного он кончил за воровство у своих. С тех пор остальныео наркотиках не помышляли и были кристально честны друг с другом. Выяснилосьтакже, что квартиры среднего достатка выбирались для быстроты и безопасности.Главарь был крайне осторожен, заранее просчитывал все возможные случайности. Апри металлических дверях и сигнализации таких случайностей может бытьзначительно больше.

После серии квартирных грабежей банда переквалифицировалась,занялась жестким рэкетом, стала оказывать услуги по выбиванию долгов. Но издесь основным принципом работы была «смертельная осторожность», как выразилсяпозлее, на процессе, красноречивый государственный обвинитель. Бандиты могли бытронуть серьезные структуры, однако не трогали, главарь заботился о том, чтобыего интересы не пересекались с интересами других авторитетов.

– Лучше мало, но с гарантией, чем много, но с риском, –цитировали своего главаря арестованные подельники.

Банда как бы придерживалась в своей деятельности золотойсередины, старалась работать тихо, обособленно, ни с кем не сотрудничала и неконфликтовала, умно избегала межведомственных разборок, которые в сложномбандитском мире случаются часто и кончаются кровью. Чужой крови они,разумеется, не боялись, но свою берегли, а потому вели себя разумней других. Вэтом чувствовалось влияние старой уголовной школы, воровского закона прошлыхлет. Разница была только в одном: бандиты убивали свидетелей с жестокостьюманьяков.

Первый из арестованных, Кашин Вадим Геннадьевич по прозвищуКаша, раскололся почти сразу, хотя был взят случайно, совсем по другому делу.Но, видно, что-то надломилось у него внутри, или покойники, замотанные серойизолентой, снились ночами…

Показания можно было читать как многотомный триллер. Онрассказывал об ограблениях и убийствах очень подробно, красочно, с горькимислезами раскаяния. Но при этом клялся, что про своего главаря ничего, ну вообщеничего не знает. И опять же – горько плакал. Другие кололись менее активно, неплакали, грубо валили все друг на друга. Сейчас все они благополучно отбывалисвои многолетние сроки в колониях усиленного режима. Однако «вышака» не получилни один. Их всех как бы берегли ради главаря, ибо человека по кличке Сквозняк,кроме них, вряд ли кто-либо мог бы опознать.

Арестованные бандиты сами ничего не знали о своем страшномглаваре, ни фамилии, ни имени, ни возраста. Он всегда сам находил их, появлялсяи исчезал, словно призрак.

Как положено призраку, никаких особых примет не имел, вограбленных квартирах пальчиков своих не оставлял, а если и оставлял, тоидентифицировать их пока было не с чем. Судя по всему, к уголовнойответственности ни разу в жизни не привлекался. То есть практически ни однойреальной зацепки.

Имелась лишь нечеткая фотография, увеличенная с групповогоснимка, на котором, кроме Сквозняка, было трое бандитов-подельников. И токазалось чудом, что главарь позволил себя запечатлеть в небольшом кооперативномкафе и пленка сохранилась.

Еще было известно, что когда-то он крепко дружил с покойнымавторитетом Захаром, память его чтил и бывал изредка на могилке, на Пятницкомкладбище. Ну и про каратэ тоже было известно. Вот и все, пожалуй.

В последнее время появилась даже присказка такая: выйти наСквозняка. Это обозначало примерно то же, что искать ветра в поле или иголку встоге сена.

Ничто не может длиться годами, даже активные поиски особоопасного преступника. На тщетную поимку Сквозняка ушло много времени и сил,кропотливая оперативная работа вела в безнадежные тупики. Следы супербандита,едва забрезжив, тут же обрывались. Но всегда оставалась надежда, что рано илипоздно Сквозняк как-то проявится сам – совершит оплошность, нервы сдадут.

В конце концов, человек, даже самый осторожный, опытный инеуловимый, не может существовать в пустом пространстве, ему нужно где-тоспать, чем-то питаться, ему неминуемо придется вступать в контакт с разнымилюдьми. Однажды он проколется. Проболтается кто-то из видевших, слышавших,кто-то струсит и донесет. Крупных преступников, которые никогда не былипойманы, крайне мало в истории мировой криминалистики. Не хотелось думать, чтоСквозняк встанет в один ряд с легендарным лондонским Джеком-Потрошителем, чтоего настоящее имя останется вечной тайной, а образ вырастет в кровавую легенду.

Майор Уваров не привык доверять своей интуиции. Емутребовалось все разложить по полочкам, выстроить четкую логическую цепочку, итолько потом он делал осторожные выводы. Однако было одно интуитивное чувство,которое появлялось у Юрия достаточно редко и которому он доверял. Сам для себяон определял это особое сыщицкое беспокойство так: «Мозги чешутся». И вотсейчас, ожидая возвращения своего друга и коллеги Гоши Мальцева с Пятницкогокладбища, он чувствовал, как чешутся мозги.

Два часа назад молодая мамаша, которая жила в том жеподъезде, на пятом этаже, взглянув на фотографию Волобуева, сказала:

– Конечно, видела! У меня коляска застряла в лифте, междудверьми. Ни туда ни сюда. Он, на мое счастье, вошел в подъезд и помог.

– В котором часу это было? – спросил Уваров.