В глубине стекла - Елена Искра

— Но вы же всю жизнь в школе, Инна Егоровна?!

— Я — женщина. У меня муж зарабатывал, содержать нас мог. А для женщины, как ни крути, на первом месте семья, а уж потом работа. Если главное — дома, то на работе и потерпеть можно, и указания дурацкие, и зарплату… Главное было, что работу заканчивала не позже трёх, и сразу бегом домой. А бывало, и в час уже дома. Это я сейчас на работе засиживаюсь, а когда семья, дети маленькие, уроки кончатся — через пять минут меня уже в школе нет. У мужчин всё по-другому. У вас на первом месте дело.

— А если мне мое дело нравится?

— В том-то и беда… Призвание в нашем деле — главное. Я бы в учителя вообще только по призванию брала… А работать, что крест на Голгофу тащить…

— Вы считаете, в школе нормально работать нельзя?

— Можно, даже нужно, если мы всерьёз собираемся страну поднимать. Только для этого должны другие люди в школу прийти. Может, тогда не придётся вот так сидеть и всякой ерундой заниматься.

— А что вы делаете?

— Да вот, медальные журналы переписываю.

— Какие?

— Ну, журналы тех классов, в которых медалисты есть. Их же сдавать повезут, в них всё должно быть чисто, аккуратно, по правилам.

— Но это же, наверное, не разрешается.

— Не разрешается, но ведь придерутся и медаль ребёнок не получит. У нас, сами знаете, как учителя порою в журналах черкают. Ошибаются, переправляют, зачёркивают, а это запрещено. А ребёнок-то в чём виноват? Вот и приходится журналы с медалистами переписывать. А это за два года, за десятый и одиннадцатый классы. Пока каждый учитель перепишет…

— Значит, и мне придётся?

— Конечно, вот ваш английский, — Инна Егоровна перелистала журнал. — Вот. Смотрите-ка, а английский уже переписан. А судя по почерку, это Анна Абрамовна вам жизнь облегчила.

— Ну-ка, ну-ка, где… Да, правда… — Перед Олегом был новый вариант журнала одиннадцатого класса. Всё было правильно, и числа, и темы уроков, и фамилия преподавателя, вот только отметки были другими. Конечно, всех отметок Олег не помнил, но некоторые…

— Погодите, погодите, а почему у Колчина за первое полугодие «пять», я же ему «четыре» поставил, вместе с Анной Абрамовной зачёт у него принимали. А вот здесь…

— Ой, Олег Дмитриевич, ну какая разница, — Инна Егоровна вдруг засуетилась, стала отбирать у Олега журнал. — Он же хороший мальчик, ну пусть будет «пять», что вам, жалко, что ли.

— Погодите, Инна Егоровна, получается, что журнал не просто переписывают, а ещё и отметки подделывают?

— Ну почему подделывают? Многие отметки бывают случайными, вы же знаете, иногда и за поведение ребёнку двойку вкатят… А на медальной комиссии, которая журнал проверяет, придираться начнут… А дети все годы старались…

— Я отметки всегда только за знания ставлю. И потом, это же медаль, её должны давать действительно выдающимся ученикам, а не просто старательным. Нет, я это просто так не оставлю!

— Олег Дмитриевич! И зачем я вам только этот журнал показала! Я вас прошу, плюньте!

— Инна Егоровна, я, знаете, не привык, чтобы со мной так поступали. Я, в конце концов, учитель, а не мальчишка, которому просто дали поиграть во взрослого, доверили взрослую работу, а потом, втихаря переделали то, что он напортачил. Если я плохой учитель, если необъективно отметки ставлю… Но вот так, за спиною… Они что, насмехаются надо мной?

— Олег Дмитриевич, я вас прошу, не поднимайте скандал. Вы же никому лучше не сделаете. Мне бы очень не хотелось, чтобы дети остались сейчас без учителя английского. Не нужно!

— Ну это мы ещё посмотрим! Я пойду к Анне Абрамовне, к Тамаре Витальевне, если нужно, то и выше, пусть мне объяснят, что происходит…

Олег резко повернулся и зашагал к двери.

— Олег Дмитриевич! — голос Инны Егоровны предательски дрогнул. — Я вас только об одном прошу, — она на секунду сбилась, замолчала, но, видимо пересилив себя, продолжила: — Не говорите, что вы этот чёртов журнал у меня видели!

Олег посмотрел на испуганное, покрасневшее лицо старой учительницы.

— Ну что вы, конечно нет, — и вышел из кабинета.

Завуча на месте не было, и он зашагал прямо в кабинет директора.

Тамара Витальевна, крупная, пышнотелая, лет сорока пяти женщина, с высветленными перекисью водорода волосами, была на месте. Выслушав его взволнованную речь, она удивлённо вскинула брови.

— Что вы говорите? И где же вы этот журнал видели?

Олег, видя её удивление и спокойствие, чуть не ляпнул правду, но вовремя остановился.

— В пятницу, в учительской, случайно.

— У кого?

— Ни у кого, он просто так лежал.

— Да? И где же он сейчас?

— Не знаю.

— Ну что же, я разберусь. Я, конечно, не давала распоряжения переписывать журналы, это вообще должностное преступление. Сейчас Анны Абрамовны, правда, нет… Кстати, а почему вы решили, что это она переписала ваш предмет? По почерку? Вы так хорошо знаете её почерк? Впрочем, ладно, завтра я всё выясню, хотя, мне кажется, это какое-то недоразумение. В любом случае, спасибо, что поставили меня в известность. Идите спокойно домой, завтра мы во всём разберёмся.

Олег вышел от директора успокоенный, зашел к Ольге, но кабинет был уже заперт, и он, одевшись, двинулся домой. «Может, и правда, это всё Анечка воду мутит», — думал он по дороге.

Вторник начался как обычно. Олег пришёл пораньше, успел повидать Ольгу, поцеловал её, пока она испуганно косилась на закрытую дверь класса, улыбаясь, провёл рукой по её русым волосам и, бросив: «До вечера!», убежал на уроки. Всё шло как всегда, только в середине третьего урока к нему заглянула Людмила Антоновна, занимавшаяся профсоюзными делами, и передала, что Тамара Витальевна просит его после занятий зайти к ней в кабинет.

— У вас шесть уроков? — уточнила она. — Вот, после шестого, будьте добры.

— А что случилось? — спросил Олег и подумал, что это, наверное, по поводу их вчерашнего разговора. Впрочем, пыл его за ночь поутих и он, в общем-то, уже и не возмущался, а так, просто было неприятно.

— Понятия не имею, — Людмила то ли действительно ничего не знала, то ли говорить не хотела. — Ещё несколько человек приглашают. Может, совещание.

— Ладно, конечно зайду.

Олег вернулся к детям и почти забыл о разговоре, но вовремя спохватился и, чуть прибрав на столе, двинулся в кабинет директора. Там уже собралось человек семь-восемь.

Анна Абрамовна сидела рядом с начальственным столом и о чём-то беседовала с Тамарой Витальевной, Виктор Николаевич склонился к ушку Марины Михайловны и что-то ей нашёптывал, наверное, весёлое, потому что та бодро кивала головою в такт его словам и радостно скалила мелкие зубки. Лариса Павловна, математик, сидела с Татьяной Ивановной и, чуть удивлённо вздёрнув брови, что-то показывала ей в листке бумаги. Было и ещё несколько человек.