Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память - Юрий Невский

Всеобщее оживление.

Судьбе было угодно, чтобы я родился и вырос на берегу древней и прекрасной Оки.

Аплодисменты.

Реки, можно сказать, протекающей сквозь сердце центральной срединной России. Это была совсем маленькая, почти заброшенная деревенька. Родители мои были простыми колхозниками.

Одобрительный гул.

Впрочем, до того момента, пока существовал колхоз, дающий хоть какую-то жизнь этому исчезающему селению, над которым, не побоюсь этого слова, – словно бы витал некий трагический дух забвения и разрушения. Даже храм в наших окрестностях, известный как Никола-на-Утесах, возвышающийся на острове посреди вод, ушел на дно, исчез, словно не в силах наблюдать всего того, что творится вокруг. Это произошло накануне известных революционных событий. И таких храмов, таких селений, друзья мои, тысячи и тысячи по всей нашей великой необъятной России.

Бурные аплодисменты.

Далее он говорил, что его деревенька оказалась отрезанной от мира. Не было никакой связи с цивилизацией. В этом, по его словам, сыграло свою зловещую роль некое «дело почтальонов». Когда-то в их несчастной деревеньке совсем маленькая собачка покусала почтальоншу. Она (почтальонша, разумеется) была кормящей матерью и, видимо, от случившегося стресса у нее пропало молоко. Ну или что-то в этом роде. Почтальоны стали обходить их деревню, просто сделали вид, что ее вовсе не существует. Так в их деревеньку не пришло ни одно Письмо Счастья, не была доставлена ни одна посылка, открытка или газета. Лишь повестки в военкомат или в суд жителям привозил сам участковый, а то военком на специально организованном транспорте. Кхм-м… управляющий даже закашлялся.

– Нелли Ивановна, – обернувшись, он обратился к даме в президиуме с налакированной прической, в блузке с блестками, сборенной на высокой груди искрящейся брошью. – Как бы… чайку организовать…

Понятливая дама изящно щелкнула пальцами с красивым маникюром, подав знак стоящей у входа наготове офисной девушке. Та, в первую очередь подойдя к управляющему, затем быстро и ловко обнесла «чайком» на подносе всех сидящих за столом, весьма при этом оживившихся. Ложечка, долька лимона, укрепленная на краю граненого стакана в подстаканнике… вряд ли кого провела эта уловка с замаскированным коньяком.

По рядам пронесся вздох разочарования.

– Почтальоны – это страшная сила! – нагнетал напряжение выступающий. Он уже отхлебнул янтарного напитка и еще больше раскраснелся. – У них очень долгая и избирательная память. Их заговор способен отсечь, как нити у грибницы, сердечные связи и привязанности. Но нет, как говорится, худа без добра…

Долгие продолжительные аплодисменты.

Возможно, эта жизненная несправедливость дала мне, обыкновенному деревенскому мальчишке, толчок к тому, чтобы сосредоточить силы на рывке – за пределы столь резко и трагично очерченного, предназначенного круга. Отслужив в армии и поступив учиться, я подрабатывал в «Макдоналдсе», мечтая о том времени, когда вместо привередливых и злопамятных почтальонов по земле зашагают железные ретрансляционные станции.

Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.

– Да, друзья мои… и такой миг настал! Это произошло, когда мне в руки попал один из первых телефонов «Моторола». Как вы, наверное, помните, он весил не менее килограмма и больше походил на кирпич. Это, уверяю вас, не образное сравнение – ибо эта модель стала тем первым кирпичиком, который лег в основу нашего нынешнего благосостояния. Правильнее сказать… это был не один, а два телефона – по сути, два кирпичика. Я приобрел их по сходной цене. И перепродал с выгодой. На эти деньги я купил четыре телефона. Продал их, купил восемь. Продав восемь, купил шестнадцать. Продав шестнадцать – тридцать два. Затем шестьдесят четыре. У меня появился финансовый задел, я смог приобрести лодку-«казанку», мотор «Вихрь» к ней – и подарить моим старшим братьям, Павлу и Славе, оставшимся на реке моего детства и продолжающим поддерживать дух в буквально «дышащем на ладан» родовом гнезде. Далее, я вышел на сто двадцать восемь штук. И вновь цифра удваивается! Двести пятьдесят шесть. Пятьсот двенадцать. Тысяча двадцать четыре. Две тысячи сорок восемь. Четыре тысячи девяносто шесть. Восемь тысяч сто девяносто два. Шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре. Тридцать две тысячи семьсот шестьдесят восемь!

Все аплодируют стоя. Крики «браво!»

Так… давайте обратимся к нашему начальнику экономического отдела, товарищу Ярынцеву. Какова следующая цифра

[65 536]

без запинки ответил мужчина, приподнявшийся со своего места, и искоса глянув на часы (видимо, со встроенным калькулятором).

– Правильно! – с воодушевлением подтвердил оратор. – А сколько зафиксировано на сегодня звонков наших абонентов? Спросим об этом начальника отдела развития…

– Сто миллионов! – сообщил солидный товарищ.

– Да, это эпохальное событие, – взяв паузу, управляющий сделал большой глоток французского «чая». – Сто миллионный звонок. Конечно, это определенная условность и компьютер буквально наудачу определил номер, который принадлежит ученику московской школы Алексею Калиннику! И его очаровательной спутнице, ученице той же школы Наде Орешиной! Итак… приз в студию!..

В этот момент он, как фокусник, выхватил свой мобильник и продемонстрировал его аудитории:

– Я вижу, у меня здесь звонок! Да, да, я не ошибся! Вы представляете, по определителю – это мой старший брат, Слава! Откуда же он звонит? Он звонит прямо с Оки, из моей родной деревеньки! Из моих Утесиков! Сегодня осуществилась мечта! Зона уверенного приема расширилась и до этого, одного из самых отдаленных уголков центральной срединной России. Здравствуй, Слава! А где Паша? Рядом с тобой?

Управляющий немного отстранился от трубки, видимо, его брат не менее бурно выражал свои эмоции.

– Так, так… Слава! Где вы находитесь вместе с Пашей? Пожалуйста, выражайся адаптированно, это исторический разговор. Ага, вы находитесь на острове? У храма Николы-на-Утесах? Река встала? Вы разбираете кирпичи, которые остались целыми от вновь явившегося из вод храма – и перевозите их на санках на другой берег, на более высокое место? Чтобы возвести новый храм? У вас не хватает стройматериалов?

Он «перевел» для присутствующих состоявшийся разговор.

– Мои братья, Павел и Слава, решили возвести новый храм на высоком берегу Оки. Сейчас они разбирают и вывозят на санках, по замерзшей реке, оставшиеся кирпичи от вновь явленного, поднявшегося со дна, но почти полностью разрушенного храма Николы-на-Утесах. Не буду скрывать, мои братья… я имею в виду Павла и Славу (а не в широком смысле, «братья-христиане»), порой испытывают пагубную страсть к зелью. Но сейчас при местной епархии учрежден благотворительный фонд восстановления Николы-на-Утесах. Я предлагаю членам нашего собрания перечислить полагающийся по итогам года бонус (о котором я с радостью сообщаю вам), – то, что мы по привычке называем «тринадцатой зарплатой», – в этот фонд. Ставлю вопрос на голосование. Кто за? – против? – воздержался? Так, принято единогласно! Кажется, управляющий со своей трибуны и не глянул в притихший зал, было видно, не ожидавший такого поворота событий.