Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память - Юрий Невский

– Нелли Ивановна…

Он только произнес это магическое имя, а она, щелкнув своими пальцами с маникюром, выдала подобающий ответ:

– Уже все запротоколировано. Суммируем и переведем на счет.

Открыла лежащий перед ней ноутбук, запорхала по клавишам. Вот это оперативность!

– Ну что же, сегодня день сюрпризов, – не унимался управляющий. – А сейчас мы подарим Леше и Наде эксклюзивные телефоны с пожизненно заряженным тарифом. Нелли Ивановна…

Щелчок дамы пальцами (смех в зале), и на сцене появилась та девушка (всеобщее оживление), что разносила «чай». Теперь у нее на подносе (одобрительный гул) – два позолоченных телефона. Почетные гости встают (аплодисменты). Прилизанный менеджер дарит им телефоны (долгие продолжительные аплодисменты), вручает Наде (бурные аплодисменты, переходящие в овацию, все встают) огромный букет белых лилий (крики «браво!»).

Офисные молодые люди, когда совсем уж ошарашенные Леша и Надя вышли в приемную и за ними закрыли дверь в «конференц-зал» (наконец-то это акционерное общество закрылось ото всех, поскольку было «закрытым»), им выдали огромный торт в виде логотипа этого телефонного монстра и две двухлитровые бутыли «Колы».

– А это еще зачем? – окончательно растерялся Калинник.

– Не знаем. Берите. У нас в накладной записано, – сообщили им с обаятельными улыбками. Ну, как говорится, дают – бери, а бьют – беги. Компания проводила их с почестями. Им предоставили роскошный лимузин, чтобы отвезти куда угодно, куда только пожелают, это тоже входит в счет праздника.

– Нам к дому «36», – Леша назвал водителю улицу.

Надя даже вздрогнула.

– А как же! Мы же его не сфотографировали… Сейчас только вспомнил. Забыли с этими придурками. А что мы покажем? У нас там такая клевая буква «Д» нарисована. А то денежки свои не получим.

– Ну, может, одну-то простят? – Надя припомнила стычку с хулиганствующими молодчиками, мурашки пробежали по коже.

– Нет, мы столько из-за нее натерпелись. Надо вернуться.

Конечно, незабываемое впечатление – прокатиться в шикарном лимузине! Леша приветствовал простой народ, москвичей, покачивая ладонью и улыбаясь заводным болванчиком, вроде какого-нибудь руководителя братской африканской компартии в прежние годы застоя. Закурил сигару… Он хотел было приложиться к текиле и абсенту из бара, настоящего алкогольного бутика, но Надя вовремя пристыдила. Зато вволю напрыгался и накатался по всем диванчикам. Включил мощную квадросистему, телевизор, перещелкал, сколько смог, спутниковых программ. Пил из четырех коробок с какими-то нектарами и соками, обнаруженными в холодильнике, перепробовал кучу пирожных. В общем, развлекался на всю катушку, чтобы не дать пропасть свалившейся на голову халяве. Но ехать не так далеко, вскоре они остановились у дома, их прекрасную голубую «Д» было видно с тротуара.

– Ну… Орешина, с тобой не соскучишься! – сказал он, выходя из сказочного автомобиля, хлопая дверцей и так небрежно кивая водителю, который помогал выйти Наде, словно всю жизнь только этим занимался. Ее почти скрывал букет роскошных лилий. – То похороны, понимаешь, то свадьба.

– Это все из-за сегодняшнего дня, – сказала она. – Учиться надо как нормальным людям, а не учения проводить, от террористов прятаться.

Они сфотографировали дом и букву, снялись сами на память, попросив кого-то из прохожих, чтобы щелкнули. Возились с камерой, когда Надя услышала позади странное «гав-гав». У нее чуть волосы не приподнялись на затылке… она оглянулась.

Это опять были те же парни, четверо. И если что-то было написано на их квадратных физиономиях, то это недоумение «в квадрате». Предчувствие того, что Лешу и Надю сейчас будут бить, грозно витало в воздухе.

– Ему что здесь, медом намазано, что ли? – удивился один.

– И еще на лимузине… типа, Филька Киркоров, – заметил другой.

– С белыми лилиями, – недоумевал третий.

– Может, место для мемориальной доски подыскивает? – предположил Щупловатый. Он, как и в прошлый раз, стоял впереди. На переносице у него ссадина, глаз превратился в черную щелку под темно набрякшим веком. Да и вся компания (от них заметно разило пивным перегаром) выглядела довольно помятой, что называется, «видавшей виды». Один, с синюшным от плохо отмытой краски лицом, напоминал утопленника. Они озирались, но нигде в округе (в том числе и на детской площадке), не гуляли ни старушки, ни девочки с собаками. Редкие прохожие заметно убыстряли шаг, проходя мимо, а для милиции это совсем не рыбные места. Щупловатый опирался на клюку, которой служила теперь обыкновенная обломанная толстая ветка. И опять эта их лысая оболваненость, спортивные шапки, черные «бомберы» заполонили все вокруг.

– Да я это, как бы… тросточку вернуть. Нехорошо как-то получилось, – начал было Леша с издевательским участием.

– Еще у нас смывка есть специальная для автомобильной краски, – Надя сделала движение, будто скидывает рюкзачок.

– Ага… какие заботливые, – нехорошо усмехнулся главарь и, коротко шагнув, совершенно не изменив в лице выражения брезгливого безразличия, с мясницким нутряным хряпом жестоко пнул Калинника носком громоздкого ботинка под колено.

Лешу словно пробило электрическим разрядом боли. Он глотнул ртом воздух, инстинктивно согнувшись, изломавшись телом, присел… Но нашел в себе силы выпрямиться.

– Я Карабин! – на истерическом выдохе выкрикнул бандитский предводитель. – Карабиненко моя фамилия, запомни это! И никому…

Надя оттолкнула кого-то, бросилась между ними. Двое парней, справа и слева, переместились, готовые запрессовать, вбить, втоптать. Обрезы, электрошокеры, карабины… все это валились сегодня на них, как из рога изобилия.

– А я Калинник, – через силу прохрипел Леша. Побелевшее лицо его было перекошено.

– Да? – с нарочитой издевкой удивился Карабин… или кто бы он там ни был. – Я так и подумал.

Вытащил из кармана Лешин плейер, отсоединил свои наушники. – Мы тут послушали музон твой, тоже вернуть хотели.

Протянул его Леше как ни в чем не бывало.

– Это же «Фэнтези»? Так ты Калинник? Ты извини, брат… Так ты Калинник, что ли? – переспросил после небольшой паузы.

– Ну да, Калинник. А на диске «демка» для радио записана.

– «Железная дорога» – твоя песня? – спросил кто-то.

– «Железную дорогу» я слышал, круто, – подтвердил еще один.

– А я бы ее для звонка на мобилу скачал, – заявил другой.

– Это вот она слова написала, ее текст, – он указал на Надю.

Все уставились на нее завороженно, как на живую легенду. «Качать их, качать…» – прошептал кто-то, как в бреду.

[Железный Феликс]

Вместе с Гошей, рабочим школы, директор осматривал в самой дальней, неиспользуемой части подвала проем в кирпичной кладке, проделанный строителями. В проеме была закреплена железная рама, но дверь еще не установили. С Гошей они обсуждали, когда же бригада доделает все, что обещано. Проем занавешен пленкой, и за ней, в глубине, подсвеченные переноской, метались дьявольские тени… Физрук и историк наводили порядок, что выражалось в клубах вырывающейся пыли и порой отборных ругательствах. Взялись помогать Гоше – набивали пластиковые мешки строительным мусором, накопившимся многолетним хламом. Их энтузиазм казался несколько странным: сам директор не давал им никаких указаний. Ну, Гоша попросил, наверное; вот они и помогают.