Окно - Амелия Бранскилл

Но в туалете никого не было, и это упростило задачу – никто не задавал вопросов, не требовал объяснений. Пока я бежала сюда, я переживала, что миссис Хайес могла распорядиться, чтобы надпись закрасили, и та уже стала совершенно неразличимой. К счастью, этого не произошло. Она никуда не делась, и ее легко было заметить, если знать, куда смотреть.

На этот раз я смотрела на надпись иначе. На самом деле все помещение казалось другим, хотя ничего не изменилось – тот же затхлый воздух, тот же красный кирпич вдоль по стене. Оно казалось другим, потому что на этот раз я не чувствовала себя одинокой. На этот раз мне представилось, будто рядом со мной стоит мистер Мэтьюс, скрестив руки на груди. Я как будто увидела, как он протягивает руку и осторожно касается еще не высохших чернил. А потом снова услышала его слова: «Не думаю, что под конец эти двое были так уж близки». Тогда мне показалось, будто он просто пытался утешить меня, но теперь, когда я сравнила надпись с почерком в тетрадке, я поняла, что он все-таки был прав. Потому что теперь я понимала, кому Анна отправила второе селфи. И еще я понимала, почему исчез отчет о токсикологическом анализе. Потому что начальник полиции сказал правду – родители защищают своих детей. Поэтому, выходя из туалета, я остановилась, наклонилась и подобрала кирпич.

Разбить окно машины кирпичом оказалось легче, чем я ожидала. Я была готова к тому, что тут же завопит сигнализация, кто-нибудь прибежит и спросит, что стряслось. Но не раздалось ни звука. И шагов не было слышно. Может, обстоятельства наконец-то сложились в мою пользу. Запоздало сообразив, что нужно защитить руку, я обернула ладонь рукавом и сунула ее в окно, чтобы отпереть дверь. Но я все равно задела стекло, и на костяшках пальцев выступила кровь.

Первую фляжку я нашла почти сразу же – она была спрятана в бардачке. Обнаружить вторую было сложнее. Мне понадобилось несколько минут, чтобы догадаться, где она: он запихнул ее глубоко под переднее сиденье. Я поставила их рядом на капот машины. Они были почти одинаковыми – только на той, что хранилась под сиденьем, сбоку была большая красная точка. Я открыла их обе и по очереди поднесла к носу. Одна из них пахла спиртом. Другая, та, что с красной точкой, вообще ничем не пахла. Если подмешать ее содержимое кому-то в напиток, этот человек ничего не заметит. Я снова закрыла фляжки и крепко зажала их под мышкой.

– Что ты делаешь?

Я резко развернулась, молясь, чтобы меня окликнул кто-то другой. Но моему везенью настал конец. Потому что это был он. Чарли. Он смотрел на разбитое окно своей машины.

На самом деле я не знала, что сказать, поэтому вместо ответа я лишь окинула взглядом стоянку. Было темно и тихо, и мы, похоже, оказались совсем одни.

– Разве ты не должен быть на игре? – спросила я.

– Меня удалили, – ответил он. – Тренер, скотина, выставил меня. Тогда я заглянул в свой телефон и увидел сообщение о том, что кто-то вскрыл мою машину. Решил, что нужно проверить. И я уж точно не ожидал увидеть тут тебя.

Его голос звучал удивительно спокойно, и я заметила, что он держится более расслабленно, чем обычно, будто слегка пошатываясь. Может, он и не был пьян, но и полностью трезвым его явно было не назвать.

– Я думала, ты не пьешь перед матчем.

– Не пью. Матч кончился. Для меня, по крайней мере. Так что я приложился к пластиковой бутылке с водкой, которую припас Трент, – так немного легче сидеть на скамейке запасных. – Он сделал шаг в мою сторону, и капюшон худи, надетой поверх его форменной футболки, упал назад. В центре футболки была нарисована огромная цифра пять. Еще один кусочек мозаики встал на место.

– Тяжелый форвард номер пять, – произнесла я. – Тэ-эф-пять.

Он вскинул брови, но тут же снова изобразил нейтральное выражение лица.

– Понятия не имею, о чем ты, – сказал он.

– Так ты записал свой номер в телефоне Анны.

Он нахмурился:

– Я думал, ее телефон сломался. Так па… – Он осекся. Но недостаточно быстро.

– …Так папа тебе сказал? – любезно подсказала я.

Он некоторое время молча смотрел на меня, а потом демонстративно пожал плечами:

– Город маленький, Джесс, люди всякое болтают. Уверен, не я один слышал про разбитый телефон мертвой девочки.

Мертвой девочки.

– Ты же спал с ней, – сказала я. – По крайней мере, мог бы назвать ее по имени.

Он попытался было помотать головой, но я его перебила.

– Даже не пытайся отрицать. Я знаю, что вы встречались.

– Откуда? – спросил он.

Не то чтобы он это признавал – скорее проверял меня, готовясь опровергнуть любое мое слово. Все нити, все, что привело меня сюда, казалось слишком запутанным и неубедительным. Так что я решила действовать напрямик и сказать то, о чем на самом деле могла лишь мечтать.

– У нее был дневник. Она все записала. Все.

Я ждала, что он попытается возразить. Но вместо этого, к моему удивлению, он рассмеялся.

– Знаешь, я предполагал, что такое может случиться. По ней было видно, что она из тех, кто ведет дневники.

– Так, значит, ты это признаешь?

– Ну да, мы пару раз переспали. Она сама ко мне подкатила, так что я не стал возражать. Ничего серьезного. Я все равно планировал с ней расстаться – она явно не стоила моего внимания.

С его слов все складывалось так просто – будто на него девушки так и вешаются, а он вообще ни при чем. Мне хотелось разбить его самодовольное лицо, его лживый рот и заставить его сказать правду.

– Если она была от тебя без ума, а тебе было на нее наплевать, то с какой стати ей было скрывать, что она собиралась встретиться с Ником? Что случилось бы, если бы ты узнал? – Я почувствовала, что едва справляюсь с гневом. – И почему ты вообще хотел ее удержать, если у нее появился другой интерес?

Наверное, я попала в точку, потому что лицо Чарли напряглось, словно кто-то нажал на невидимую кнопку, и черты его лица изменились – теперь оно казалось жестким, грубым, неприятным.

– Почему? Потому что это не ее право, – сказал он. – Не ей решать, когда все закончится.

– Почему нет?

– Потому что я ей все прямым текстом объяснил. Потому что я ей так велел. А она начала клеиться к другим. Втянула в эту историю моего лучшего друга.