Окно - Амелия Бранскилл

Я вспомнила, как Ник упомянул, что Брайан бродил по дну карьера. А Чарли не смог дать мне номер Лили, потому что у него был новый телефон.

– Ты бросил его телефон в воду в карьере, – сказала я.

Он удивленно моргнул. Потом кивнул:

– Я украл его, пока мы ехали к дому Ника. Когда-то Чарли дал мне свой пароль, так что я решил, что удалить фото будет легко. Но оказалось, что пароль он уже сменил. А потом Чарли обнаружил пропажу, и я сделал вид, что тоже его ищу. И уронил его в воду – подумал, что тогда ему конец.

Телефону – да. А фотографии – нет. Но это было не важно. Больше не важно. Просто опять что-то сработало не так, как должно было. И я не могла позволить себе идти дальше по этому пути – размышлять о том, что все могло бы случиться иначе. Слишком много вариантов, слишком много вероятностей, в которых Анну можно было спасти. Словно лабиринт. Я опустилась на подушки и закрыла глаза.

– Мне так жаль, – тихо сказал он.

Повисла долгая пауза, а потом его голос стал еще тише:

– А Мона… Я слышал, что он…

Я кивнула, не открывая глаз. Следующую фразу он произнес еле слышным шепотом:

– Я попросил его подвезти ее до дома. После нашей ссоры, еще до того, как я ушел с вечеринки. Я хотел, чтобы она добралась домой в безопасности.

Говоря это, он начал всхлипывать так громко, словно от плача его грудь разрывалась на части. Кто-то другой, наверное, попытался бы его утешить, но я не открывала глаз. В моей душе не было места для его скорби, для его гнева. Брайан утаил правду – ту часть, которую знал. Он не вызвал полицию. Не сказал мне или кому-нибудь еще о том, что случилось. Вместо этого он во всем слушался Чарли, и поэтому сейчас он не заслуживал моего сочувствия.

Но я верила ему. Верила, что ему жаль. Верила, что он думал, будто хорошо знает своего лучшего друга.

В конце концов я рассказала родителям все. Почти все. Я рассказала им про Анну и Чарли. О том, как Лили и Чарли по разным причинам поссорились с ней, и о том, что Чарли подлил ей наркотик. И подговорил ее забраться на дерево.

Я рассказала им и про Ника. О том, что она собиралась встретиться с ним, и поэтому все так получилось. Объяснила, что он ничего об этом не знал и лучше пусть и дальше не знает. Потому что я не представляю, каково это – жить, зная, что кто-то погиб, пытаясь добраться к тебе. Не понимаю, какой с этого может быть прок. О некоторых вещах больно узнавать, но они ничего не меняют.

Я рассказала родителям многое, но также многое утаила. Я не стала упоминать бар, противозачаточные и фото. Не думаю, что Анна хотела бы, чтобы они знали. К тому же я решила, что не стоит рассказывать в подробностях о ее отношениях с Чарли. Да, я снова скрывала факты от родителей, как и ту коробку, но в этот раз все было по-другому. Тогда родителям были нужны вещи Анны, чтобы поставить точку в этой истории, а я просто хотела оставить коробку у себя, чтобы ее вещей больше никто не касался. Но теперь все иначе. Детали личной жизни Анны только растравят раны, а исцелению не помогут. Я приняла это решение ради них. И ради нее.

Я думала, что когда наконец узнаю, с кем Анна собиралась увидеться той ночью, выясню, что случилось, то смогу понять, что происходило между нами. Пойму, почему между нами разверзлась пропасть, которую я даже не заметила. Но вместо этого я нашла Чарли и Ника. Чарли, который видел в ней лишь человека, которого можно контролировать, и Ника, который хотел узнать ее по-настоящему, но которому так и не представилось шанса.

Она надела платье, надушилась – для Ника. А противозачаточные принимала из-за Чарли. А ее стихотворение… не знаю. Может, в какой-то момент она считала, что любила Чарли, а может, оно не было адресовано никому конкретно – просто красивые слова, собранные на одной странице.

Одно я знала точно: та ночь должна была закончиться иначе. И теперь я знала, как все должно было случиться на самом деле. Я могла это представить, я видела это совершенно отчетливо.

Анна в своем фиолетовом платье, на котором все пуговицы на месте, выходит из машины. Она приезжает как раз в то время, когда Ник ждет появления Брайана. У нее ясный взгляд, она спокойна. Она стоит у дома Ника и смотрит вверх, на его окно. Она подбирает камень и аккуратно бросает его. А потом она ждет. Ждет под окном, уверенная, что скоро Ник откроет его и с улыбкой посмотрит на нее, удивленный, но счастливый. И потом он скажет ей подождать прямо там и спустится через пару минут.

Вот как я это представляла. Вот как все должно было быть.

В школе болтали всякое. Некоторые слухи о том, что произошло на парковке, были до смешного нелепыми – например, та версия, в которой Чарли наставил на меня пистолет, а Мона, словно ниндзя, вырубила Чарли ударом карате. Слухи о том, что случилось в ту ночь, когда погибла Анна, чаще оказывались мутными и мрачными. В большинстве версий в центре внимания оказывался Чарли. Хотя однажды я слышала, как кто-то говорил про роль Лили в произошедшем и рассказывал, будто она наконец раскололась, когда позвонили из полиции, и призналась во всем.

В этой версии не было ничего о последствиях, о том, что Лили совершенно потеряла контроль над собой после разговора с полицейскими: она плакала и дрожала не переставая, пока ее отец не отвез ее в какой-то реабилитационный центр в Тампе. Оттуда она прислала мне длинное путаное сообщение, в котором то просила прощения, то убеждала меня, что на самом деле это не ее вина и она не понимала, что происходит. Я удалила его и заблокировала ее номер.

О случившемся рассказывали так много историй, но ни в одной из тех, что я слышала, не упоминали Ника. Я надеялась, что и не упомянут.

Ник. Я избегала его. Я понимала, что надо бы с ним поговорить, что нужно как-то объяснить, почему я больше не прихожу на пробежки – и никогда приду. Почему мы так никогда и не сходим на свидание. Я знала, что не смогу избегать его вечно – в школе на три сотни учеников это попросту невозможно, – и продолжала убеждать себя, что откладываю разговор с ним до момента, когда смогу сформулировать все как надо. Но в глубине души я понимала, что просто трусила.

Это наконец случилось, когда я торопливо спускалась по лестнице, опаздывая на тренировку. Я повернула на последний лестничный пролет и увидела, как Ник поднимается мне навстречу. Моим первым побуждением было побежать обратно, чтобы оказаться от него как можно дальше. Мне потребовалось приложить огромные усилия, чтобы этого не сделать.

Увидев меня, он замедлил шаг, но продолжал подниматься, пока не оказался на две ступеньки ниже меня.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответила я.

Хоть что-то для начала.

– Я хотел навестить тебя в больнице. Но, похоже, ты тогда спала.

Я кивнула, хотя и знала, что, скорее всего, я не спала. После того как Брайан ушел, я попросила медсестру не впускать никого, кроме родителей. Я не могла больше никого видеть, в том числе – в особенности – его.