Этому в школе не учат - Сергей Зверев

— Молодец парень! — говорил Вересов, знакомясь с информацией, сведенной в машинописные листы, помеченные грифом секретности. — Неплохо бы, когда «Азимут» закончится, заполучить его к нам в штат.

— Откажется, — уверенно отвечал я.

— Почему?

— Потому что он — сталинский сокол. Его в небо тянет. Летчик он в душе, а не контрразведчик.

— А мыслит и анализирует как контрразведчик.

— Думаю, летает он не хуже…

Подходил момент новой встречи с Тетушкой Агнессой.

— Интересно, что там будет — инструкции или человек? — задумчиво произнес я, глядя из окна кабинета на тонувшую в ночной непролазной тьме площадь Дзержинского — в столице все еще действовал режим светомаскировки.

— Не волнуйся, — отмахнулся Вересов. — Нам в хозяйстве все сгодится. Главное, чтобы было…

И вот день настал.

Наша точка наблюдения находилась в квартире стандартного четырехэтажного жилого дома с желтым, без архитектурных излишеств, фасадом — такие строили в начале тридцатых годов, чтобы расселить как можно больше людей из рабочих бараков.

Я смотрел в бинокль на подъезд. И видел, как ровно в назначенное время туда вошел Забродин.

Вокруг расставлены наши люди, все перекрыто. Но сделано это максимально незаметно и ненавязчиво. Незачем тревожить шпионов раньше времени.

Текли вязкие, томительные минуты ожидания.

— Он уже полчаса там! Чего они делают? — горячился капитан Трофимов, в этой операции мой подчиненный и правая рука.

— Чаи гоняют, — предположил я.

— Как бы эта баба-яга нашего человека не траванула. Или не подстрелила ненароком. От такой вражьей морды что угодно можно ждать. Палыч, говорил же тебе — надо ее брать. И колоть. Сурово и надежно.

Двухметровый верзила и спортсмен Андрей Трофимов недавно прибыл к нам из фронтового Особого отдела. Привык там рубить сразу и сплеча. Только у нас уровень работы несколько иной. Так что его энтузиазм приходилось все время сдерживать.

— Да? — язвительно осведомился я. — А если Тетушка упрется? Если сигнал подаст? Если за ней присматривают?

— Так для этого наружка и предусмотрена, чтобы узнать, кто вокруг нее крутится. Сняли бы всю резидентуру. А тут сидим, ворон считаем. И ждем с таким нетерпением, что эта тварь нашему агенту скажет.

— Не суетись, Андрюша.

— Не, ну полчаса уже!

— Как тебя с такими нервами в контрразведку взяли?

— За боевую злость. Я врагу глотки готов зубами рвать.

— Уметь ждать для нас не менее важно. А в глотки мы все умеем вцепляться.

— Ну подождем. Чаи, говоришь, гоняют. Ха!

— Смотри!

К подъезду подошел мужчина в длинной зеленой брезентовой куртке, брюках-галифе, кирзовых сапогах и сдвинутой на глаза коричневой кепке. Огляделся как бы невзначай. И толкнул ладонью дверь.

— Вот и гонец из самого города Берлина, — улыбнулся я почти счастливо.

— Да, будет на ком поразмяться. — Трофимов выразительно хрустнул пальцами.

— Так что вы имеете мне сказать? — Забродин стал тоже невольно скатываться на одесский говорок.

— Я? — удивленно посмотрела на него Логинова. — Таки мною все сказано.

— Вы сообщили нашим друзьям?

— Я? Ну что за нескромный вопрос?.. Вы пейте чайку. Пейте. С малиновым вареньем. Девочки мои на работе наварили. Балуют меня. Уважают или боятся?

— Думаю, второе, — усмехнулся Забродин, успевший оценить властную манеру поведения Тетушки Агнессы и ее злой, острый язычок. — Мне очень нравится и ваш чай, и ваше варенье. Но хотелось бы и о деле подумать.

— Ой, о деле. Я думаю о нем неустанно. И чему вы можете меня здесь научить?

Отхлебнув чай, Забродин молча поставил блюдце на стол, покосился на хозяйку квартиры.

— Ну что вы смотрите на меня, как дворовый барбос на помойную кошку? — засмеялась та. — Ждите, молодой человек. Ждите.

— Чего?

— Новостей.

В дверь осторожно постучали.

Логинова пошла открывать дверь. Послышался звук отпираемых замков и звон цепочки. И церемонный голос хозяйки:

— Вас ожидают.

Сама она отправилась на кухню, показывая — мол, секретничайте, мешать не буду. А в комнату вошел гость. Оглядел Забродина своими зелеными колдовскими глазами. Произнес, скривившись в усмешке:

— Сегодня на улицах шумно.

— Шум и суета — они утомляют, не так ли? — кивнул Забродин.

Обмен натужными фразами. Ну почему все пароли звучат по-дурацки?

Пароль-отзыв Забродину дали перед заброской именно на такой случай — контакта с человеком оттуда.

Гость протянул руку в приветствии:

— Ну, здоров, соратник по борьбе с большевизмом.

— Здорово, партизан, — буркнул Забродин недружелюбно, руку пожал слабо, без энтузиазма.

— Чего, обижаешься за ту историю? — усмехнулся Курган, он же агент Ящер. — За то, что мы под видом партизан тебя проверяли? Ну так служба у нас такая была. Это мне обижаться надо — знатно ты меня приложил. Плечо до сих пор ноет.

— Какие обиды? — небрежно кинул Забродин. — Работать надо. Это главное.

— Золотые слова. Одному богу теперь служим.

— Адольфу, что ли?

— А кому же еще… А теперь расскажи-ка, как ты остался без связи.

— Потому что кое-кому хреново уложили парашют. Купол погас. А запасной не вышел. Ни рации, ни человека.

— Бывает… В общем, слушай указания. На контакт с объектом «Консул» выходишь по первоначальному плану. Радист у тебя новый. Встретишься с ним около ипподрома завтра. Пароль-отзыв, как найдете друг друга — позже скажу. Сейчас о главном. График выхода в эфир у радиста. С ним и будешь непосредственно работать. Об этой явке забудь. Используешь ее только в крайнем случае. Если опять рацию разобьете. Понятно?

— Понятно!

Курган выдал очередную порцию инструкций. И сказал напоследок, поднимаясь из-за стола:

— Ну, бывай! Может, еще и увидимся. Хотя не загадываю.

— Удачи в многотрудных делах.

— И тебе…

Когда связник вышел, Забродин приблизился к окну и отвел штору. Потом провел ладонью по лбу, вытирая пот…

Я увидел, как штора отодвинулась, и в окне появился силуэт человека, его ладонь скользнула по лбу.

— Все, встреча прошла, — выдохнул я с облегчением. — Этот в кепке и есть связной.