Особое чувство собственного ирландства - Пат Инголдзби

В разработке находится модель, способная отзываться на присутствие в помещении женщины. Текст для голосового аппарата этой модели пока что уточняется. «Один шаг к спальне — и я тебя вырублю», — вот такой вариант предлагали. Но он, конечно же, не годится для комнат в коммуналках. «Вспомни, чему тебя монашки учили, и играй в шарады на пенни», — вот такой текст пока в фаворитах.

Малейший след алкоголя в воздухе активирует в резиновой мамане механизм самоуничтожения. Она начинает раздуваться до жутких габаритов и визжать: «Сын! Ты что, хочешь, чтоб мать разорвало в клочья?» Раздувание можно прекратить, только вылив спиртное в рукомойник.

Всегда есть опасность, что сыновья, появляясь в отчем доме на выходных, попытаются сдуть свою настоящую маманю. С этим ирландским матерям предстоит смириться.

Широко известно, что вскоре после того, как люди заводят себе питомца, они начинают так или иначе на него походить. Вместе с тем копится объем данных, указывающих на противоположное. Ясно видно, что это питомцы перенимают многие черты своих владельцев. Аманда Верити-Эсквайр согласна с этой теорией. У Аманды остро развито чувство праведного и неправедного. Она содержала домашнего кролика. Ежевечерне включала его в свои молитвы: «Господь, благослови Живчика и сделай так, чтобы он вырос образцовым кроликом». Вставала у клетки и ежедневно молилась за всех кроликов по всему миру, включая российских. При церковных богослужениях клетка всегда размещалась на телевизоре. Оказавшись в Лурде, Аманда обнаружила там магазин, торговавший сладостями со святой водой. Вернувшись домой, выпотрошила морковки и поместила в каждую по конфетке. Кролик не ощутил разницы. Однажды утром, когда Аманда обновляла в саду молитвенные колеса, кролик удрал. Убрел в дикую природу, и там его постепенно приняли к себе другие кролики.

В следующие несколько месяцев произошло нечто поразительное. Когда б ни налетали дикие кролики на чей-нибудь огород, питомца Аманды снедала совесть. Он вспоминал вечера, проведенные на телевизоре во время «Песен хвалы»[199], и маялся от раскаяния. Очень постепенно это чувство передалось другим кроликам. У них сложился кружок страждущих, они избывали свои муки вины в виде стонов. В тот вечер, когда алтарник пришел закрыть приходскую церковь, он обнаружил в центральном проходе стенавших кроликов. Он подобрался к органному балкончику и тихонько заиграл «Пребудь со мной»[200]. Кролики счастливо удалились.

Еще более удивительное доказательство — случай овцы Верити Гейджеби. Еще ягненком Верити выкармливала ее из бутылочки. Однажды вечером овца увидела, как муж Верити отпиливает у кровати ножки. Он страдал патологическим страхом высоты. Это подействовало на овцу неизгладимо. На следующей же неделе она видела, как местные пожарные уговаривают мужа Верити спуститься со стремянки. У овечки округлились глаза, и она задрожала. Два года спустя она паслась на каменистых склонах. Внезапно ее вновь охватила дрожь. Через несколько мгновений овца потеряла равновесие и свалилась вниз. Шатер во дворе дома священника смягчил падение, и овца, отпружинив, пробила собою витражное окно. В тот самый миг священник объяснял, как послание Господа людям являлось в виде тихого шепота. «Вот тут-то клятая овца окно и расколотила», — сообщил он впоследствии.

Дело происходило не в той же церкви, где стенали кролики. Важно, чтобы вы это понимали.

Никакой здравомыслящий человек такое поведение не одобрил бы. Это ни много ни мало систематическая пытка. Необходимо сообщить кому надо. Еженощно появляются они во тьме. Их дыхание вырывается дрожкими облаками. Это мужчины в спортивных костюмах и футбольных бутсах. И все они хотят лишь одного — пинать мяч. Даже легонечко пнуть — уже хорошо. Но тренер им не даст. «Штоб вы мне были жадные до мяча, — говорит он им. — Штоб вы мне его вожделели, пузырь этот кожаный, ребяты». Он укладывает их на спины и велит крутить педали воображаемых велосипедов. Они у него бегают взапуски, скачут и прыгают. «Ежли я вам дам мячик сейчас, вы у мине за него в воскресенье драться не будете».

Вдоль всего взморья в Доллимаунте попадаются эти группы взрослых мужчин, жадных до мяча. За то, чтоб хоть одним глазком на него посмотреть, некоторые готовы убивать голыми руками. Нездоровая это ситуация. Незадолго до Рождества некий банковский служащий шел домой. Затемно. Под мышкой у него был празднично упакованный мяч для старшего сына. Подарок от папки с мамкой. Когда группа мужчин, лежавших на спине, внезапно прекратила крутить педали воображаемых велосипедов, служащий заподозрил неладное. Несколько мужчин принюхались. Глаза у них расширились. Ноздри раздулись. «Где-то мяча дают, ребяты!» — крикнул один. «Ой, ну же, ребяты, — взмолился тренер. — Лежите себе на спине да крутите велики». Но поздно. Ребяты сломали строй и ринулись за служащим. Тот перепугался до смерти. Тридцать мужчин в тренировочных костюмах мчали за ним по пятам — и все орали, и ревели, и нацеливались на первый пинок. Банковский служащий метнул сверток в воздух и взлетел на дерево. «Они его съели, — сказал он сотрудникам Гарды. — Сверток мой… они его съели — с бумажкой и всем прочим. Порвали мячик мой в клочья да и сожрали. А следом слопали шнуровку». Те люди явно чересчур изголодались по мячу. Футбольная Ассоциация Ирландии обеспокоена таким подходом к тренировке. Слишком многие команды выбегают по воскресеньям на поле в опасном бешенстве. Мяча не видали семь полных дней. Кровь в них кипит. Все больше игр прекращается сразу после вброса мяча. Отчеты судей коротки и однозначны. «Игра отменена. Мяч съеден». Некоторые спортивные магазины теперь целую ночь вымачивают свои мячи в питьевом шоколаде. Такого рода практику нельзя поощрять. Она лишь подпитает жажду мяча, и куда нам тогда деваться?