Голубое шампанское - Джон Варли

– Ш-ш-ш, – успокоила ее Бах. – Все будет хорошо.

Она утешала барби еще некоторое время, и вскоре та подняла голову. Ее глаза словно засияли странным светом.

– Я больше не могу ждать, – выдохнула она.

Потом встала и начала раздеваться. Бах заметила, что у барби дрожат руки.

Под одеждой она укрывала несколько уже знакомых лейтенанту предметов. Меркин был уже прикреплен на положенное место между ног. Прихватила она и деревянную маску, весьма похожую на ту, что была обнаружена в тайнике, и баночку. Барби отвинтила у нее крышку, подцепила пальцем немного коричневой краски и нарисовала себе стилизованные соски.

– Посмотри, что у меня есть, – сказала она, выделив личное местоимение.

Голос ее дрожал. Из кучи одежды на полу она извлекла полупрозрачную желтую блузку и накинула себе на плечи. Приняла вызывающую позу, потом начала дефилировать по комнатке.

– Ну же, дорогой, – проворковала она, – скажи, как я прекрасна. Что я прелестна. Что я для тебя единственная. И неповторимая. В чем дело? Ты все еще боишься? А я – нет. Я на все готова ради тебя. Моей единственной любви. – Она остановилась и подозрительно взглянула на Анну-Луизу. – Ты почему не переодеваешься?

– Мы… я не могу, – пробормотала Бах, импровизируя. – Они… кто-то обнаружил мои вещи. И они все пропали.

Раздеться она не посмела бы, потому что ее соски и волосы на лобке даже при тусклом свете смотрелись бы слишком реально.

Барби попятилась. Потом подхватила маску и вытянула ее перед собой, словно защищаясь:

– О чем это ты? Она была здесь? Она, гнев? Они нас убьют? Так это правда? И они умеют нас различать?

Барби была на краю паники, готовая вновь разрыдаться.

– Нет-нет. Думаю, тут побывала полиция…

Но ее слова запоздали. Барби уже приоткрыла дверь:

– Она – это ты! Что ты сделала с… Нет! Не прикасайся ко мне!

Барби сунула руку в охапку одежды, которую прижимала к груди. Бах на мгновение замерла, ожидая увидеть нож. Воспользовавшись этой паузой, барби быстро выскользнула в коридор и захлопнула за собой дверь.

Когда Анна-Луиза выглянула из комнаты, женщина уже исчезла.

* * *

Бах постоянно напоминала себе, что она здесь не для того, чтобы отыскать других потенциальных жертв – а ее гостья наверняка одна из них, – а чтобы поймать убийцу. Факт оставался фактом – она хотела арестовать ее и допросить.

Приходившая к ней барби была извращенкой – исходя из единственного определения этого порока, имеющего смысл среди стандартистов. И она, и наверняка другие убитые барби изобрели себе фетиш – индивидуальность. Когда Бах это поняла, то ее первой мыслью стало удивление – почему они попросту не покинули общину и не стали вести себя так, как им хочется? Но почему тогда христианин ищет проститутку? Ради вкуса греха. А в большом мире то, чем занимались эти барби, практически никого не волновало. Здесь же это считалось наихудшим, а потому и самым сладким грехом.

И кое-кому это очень не понравилось.

Дверь снова распахнулась. Вошла женщина. Растрепанная, тяжело дышащая.

– Мы вернулись, – сказала она. – И мы очень сожалеем, что поддались панике. Сможете ли вы простить нас?

Она направилась к Анне-Луизе, разведя руки. Выглядела она настолько уязвимой и жалкой, что Бах очень удивилась, получив удар кулаком в скулу.

Удар отшвырнул ее к стене. Через секунду она уже лежала на полу. Колени женщины упирались ей в грудь, а нечто острое и холодное касалось горла. Бах очень осторожно сглотнула и промолчала. Горло невыносимо чесалось.

– Она мертва, – сказала барби. – И ты следующая.

Но в выражении ее лица появилось нечто такое, что Бах не поняла. Барби протерла глаза и прищурилась, вглядываясь в нее.

– Послушайте, я не та, за кого вы меня принимаете. И если вы меня убьете, то навлечете на своих сестер гораздо больше проблем, чем сможете вообразить.

Барби помедлила, потом грубо засунула руку ей в промежность. Ее глаза распахнулись, когда она нащупала гениталии, однако нож не шелохнулся. Бах поняла, что говорить ей следует быстро и только правильными фразами.

– Теперь вы поняли, о чем я. – Ответа Бах не дождалась. – Вы ведь знаете, что политическое давление нарастает. И что вся ваша колония может быть уничтожена, если вас сочтут угрозой для остальных. А вы этого не хотите.

– Если этого не избежать, то пусть, – ответила барби. – Чистота важнее всего. Если мы и умрем, то умрем чистыми. Богохульники должны быть убиты.

– Меня это больше не волнует, – заявила Бах и наконец-то заметила в глазах барби намек на интерес. – У меня тоже есть принципы. Возможно, я не отношусь к ним столь же фанатично, как вы к своим. Но они для меня важны. И один из моих принципов гласит: виновный должен предстать перед правосудием.

– У вас есть виновный. Судите ее. Казните. Она возражать не станет.

– Виновна не она. А вы.

– Так арестуйте меня, – улыбнулась женщина.

– Ладно, ладно. Я не могу вас арестовать, и это очевидно. Даже если вы меня не убьете, то стоит вам выйти в коридор, и я уже не смогу вас найти. Поэтому я заканчиваю расследование. У меня просто кончился отведенный срок. А это был мой последний шанс. Похоже, у меня ничего не вышло.

– Вряд ли бы у вас что-либо вышло, даже если бы хватило времени. Но зачем нам оставлять вас в живых?

– Потому что мы можем помочь друг другу. – Давление на горло слегка ослабело, и Бах ухитрилась снова сглотнуть. – Вы не хотите меня убивать, потому что это может погубить вашу общину. А я… мне нужно выйти из этой ситуации, сохранив хоть немного самоуважения. И я готова принять ваше определение морали, и позволю вам вершить собственный закон. Возможно, вы даже правы. И вы действительно одно существо. Но я не могу допустить, чтобы ту женщину судили, потому что я знаю – она никого не убивала.

Нож больше не касался ее шеи, но барби держала его так, что могла вонзить его в горло при малейшем движении лейтенанта.

– А если мы сохраним вам жизнь? Как вы выберетесь из такой ситуации? И как освободите эту «невиновную» пленницу?

– Вы лишь скажите, где найти тело женщины, которую вы только что убили. А об остальном я позабочусь.

* * *

Полицейская бригада и медики уехали, и Энитаун снова начал успокаиваться. Бах сидела на кровати рядом с Вейлом, ощущая себя вымотанной до предела. Сколько времени она уже не спала?

– Честно признаюсь, я очень сомневался, что эта уловка сработает, – признался Вейл. – Выходит, ошибся.

Бах вздохнула.

– Я хотела взять ее живой, Джорге. И полагала, что смогу. Но когда она набросилась на меня с ножом…