Легкий как перышко - Зои Аарсен

– Ты понял, что это я стою там, а не Дженни? – удивленно спросила я.

Трей кивнул.

– Конечно. Я всегда вас различал. Дженни по-другому держалась. И брови у нее были потяжелее. А еще она грызла ногти.

«Невероятно – подумала я про себя, – что Трей сразу же понял, что выжила я, а не Дженни, в то время как мои собственные родители не могли различить нас».

– Наверное, я никогда не видел вас по отдельности до той ночи. Можешь спросить мою маму, если хочешь. Она еще говорила всем, кто готов был слушать, что собака, должно быть, разбудила тебя и вывела наружу.

Я изо всех сил пыталась вспомнить ту ночь, но перед глазами всплывало одно и то же: невыносимая тяжесть в груди от дыма, рев пламени и ощущение, что мне нужно срочно выйти на улицу. Разбудила ли меня Мокси? Открыла ли она сетку от комаров, как любила делать щенком, – еще тогда она научилась стоять на задних ногах, нажимать на ручку передними лапами и открывать дверь, – чтобы заставить меня последовать за ней на лужайку? Трудно сказать. Я почти ничего не помнила о том, как стояла на улице, кроме того момента, когда увидела мамин силуэт, появившийся в двери на фоне стены огня. Если мама Трея была права и Мокси разбудила меня, то почему меня, а не Дженни? Вернулась бы Мокси в дом, чтобы разбудить и Дженни, если бы пламя не разгорелось так быстро? Во время расследования пожарные установили, что в подвале произошла утечка газа. Вот почему весь дом так быстро загорелся. Причиной возникновения пожара могло стать что угодно, даже крошечная искра статического электричества.

– Так что, если гадаешь, почему выбралась ты, а не Дженни, все дело в Мокси. По какой-то причине она смогла разбудить тебя, а не сестру. Все просто, МакКенна. Тут не о чем думать.

Мгновение я лежала молча, думая о жизни и энергии вселенной и как нечто такое простое, как прикосновение мокрого собачьего носа к коже, стало вопросом жизни и смерти для меня и моей близняшки.

– Мы держали ее здесь, с нами, – сказал мне Трей. – Мокси. Мы продержали ее здесь две или три недели, пока твоя семья находилась в другом месте. Я все надеялся, что вы уедете и она останется моей собакой.

Я удивленно покачала головой, тронутая тем, что он вспоминал Мокси с такой нежностью. Неудивительно, что он без колебаний помог мне ее похоронить.

– Я об этом и не знала, – призналась я. Недели после пожара были размытом пятном. Я точно помнила, что скучала по школе. После времени, проведенного в больнице, и похорон Дженни мы с мамой уехали на пару недель в Миссури к бабушке и дедушке, а папа остался в мотеле Уиллоу и разбирался со страховкой. Я мало чего помнила о том времени – лишь случайные детали: мое красное лоскутное одеяло на коричневом клетчатом диване, сэндвичи с индейкой и майонезом, приготовленные бабушкой, а еще мама, исчезающая за дверью своей бывшей детской, где она плакала часами напролет подальше от моих глаз. Теперь, вспоминая все это, я точно знала: Мокси с нами не было.

– Прости, – извинилась я. – Что мы не переехали навсегда.

– Не надо, – поддразнил Трей и подтолкнул меня. – Если бы ты навсегда уехала, а не стала бы жить по соседству, я бы последние пару лет подсматривал, как раздевается кто-то другой.

Мои глаза широко распахнулись, а челюсть отпала.

– Трей!

– Возможно, это был бы какой-нибудь отвратительный, волосатый парень, – продолжил мучить меня Трей. Он наклонился и взял мое лицо в руки, а потом поцеловал в наморщенный лоб.

* * *

Как ни странно, на следующей неделе в школе Кэндис снова стала самой собой, словно бы обещание поездки на Гавайи переключило ее внимание. В столовой она закатывала глаза при виде Вайолет и словно не обращала внимания на насмешки и издевки учеников младших классов, слышавших про ее безумную выходку на балу. Я продолжала сидеть с Вайолет, Трейси и Майклом за обедом, но не пыталась больше скрывать симпатию по отношению к Мише и Кэндис. Приближалась середина семестра, и листья уже начали опадать со всех деревьев в городе, так что я занялась подготовкой к нашей первой кампании по сбору денег. Мне нужно было организовать уборку дворов в выходные, которую я решила назвать «Услуги по уборке, 11 класс». Я нарисовала серию постеров, приглашающих одноклассников присоединиться к шестичасовым сменам, чтобы помочь нашему классу «нагрести» деньги на катание на лыжах, которое Вайолет собиралась организовать в январе. К концу января нам нужно было собрать просто невероятное количество денег. Богатые ребята нашей школы, скорее всего, могли попросить родителей выписать чеки, чтобы покрыть их нужды, – но у всех остальных был шанс собрать большую часть денег на поездку благодаря этим сменам. Никому, конечно, не нравилось работать руками, но я надеялась, что ребята воспользуются возможностью оплатить поездку за счет нескольких часов тяжелого труда.

К моему удивлению и облегчению, почти все анкеты были заполнены уже к обеду в среду, всего через три дня после их появления в столовой. Одноклассники явно были готовы поработать ради поездки, но оставался большой вопрос: заинтересуются ли горожане предложением старшеклассников убрать листья, постричь лужайки и подрезать живые изгороди? Мы жили в городе, где у каждой семьи в гараже хранилось оборудование для ухода за лужайками на пару тысяч долларов, так что невозможно было предугадать, захочет ли кто-то платить за нашу помощь.

Мама Кэндис забрала ее из школы (заглянув перед этим в кабинет директора) в четверг, чтобы отвезти в Шебойган на встречу с папиным бывшим коллегой доктором Эрнандесом. Нужно сказать, Кэндис даже ждала этого сеанса, надеясь, что доктор Эрнандес встанет на ее сторону в вопросе об успокоительных и антидепрессантах, которые ей пришлось принимать весь последний месяц. Она настаивала, что лекарства притупляют ее чувства и она кажется себя глупой, так что жаждала отказаться от них. Мы с Мишей прошлись к Кэндис на первый этаж перед обедом и через щели в жалюзи кабинета директора наблюдали, как она здоровается с мамой. Они обменялись любезностями с администрацией, прежде чем выйти в коридор. Миссис Лерер сдвинула свои слишком большие солнечные очки на глаза в попытке избежать взглядов любопытных подростков, как только они снова оказались в переполненных коридорах школы. Кэндис направилась к западному выходу, двойным дверям, ведущим на гостевую парковку, держась прямо и не переживая, видит ли кто, как она уходит посреди дня с мамой.

Весь день во время занятий я не могла не гадать, сможет ли Кэндис, вернувшаяся позже тем же вечером, найти какое-то логическое объяснение всему произошедшему за последние несколько недель. Даже несмотря на все собранные доказательства, я все еще желала найти какую-то разумную причину всех странностей, свидетельницей которых стала. Папа учил меня, что логика – лучшая защита от сомнений, и, хотя я была уверена, что увиденное мною – правда, мне очень хотелось найти причину, почему это не так. Меня не удивило, что тем вечером Кэндис связалась с Мишей, прежде чем позвонить мне. Миша напечатала мне волнующее сообщение «Она все отрицает» за десять минут до звонка Кэндис. Я вежливо улыбнулась маме и прошла по коридору в мою комнату, чтобы она не слышала моего разговора с Кэндис.