Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

еще и пятьсот настоящих, четвероногих, мулов) и повозках, нагруженных палатками, провиантом, запасными комплектами вооружения и снаряжения и прочим войсковым имуществом. В обозе находились раненые и больные, а также военнопленные. Последних, впрочем, старались как можно скорее сбыть с рук, продав в рабство следующим за войском торговцам «двуногим скотом».

Общая протяженность состоявшей из семи легионов (как, например, в походе на галльское племя нервиев) и авксилий армейской колонны Цезаря на марше составляла около восьми километров.

К счастью (и к огромной выгоде) Цезаря «косматая» Галлия была богатым, благодатным земледельческим краем. Поэтому снабжение римских воинов провиантом, как и лошадей, тягловых и вьючных животных — фуражом не представляло никаких проблем. Войско легко могло кормить себя само (естественно — не без содействия «благодарного населения»).

9. Совсем другой Гай Юлий

И вот мы с уважаемым читателем достигли, наконец, той точки нашего повествования, когда настало время распрощаться с прежним образом Юлия Цезаря — друга муз, то есть наук и искусств (или, говоря по-современному — «гуманитария»), эпикурейца, вечного азартного игрока собственной и чужими жизнями и судьбами, постоянно ходящего по краю, балансирующего на грани полного банкротства, политика, зачастую идущего своим путем не столько по собственной воле, сколько по воле кукловодов — финансистов, манипулирующих им, как своей марионеткой и своим орудием, из-за кулис политической сцены. В Галлии любезный и обходительный «светский лев», эстет и гедонист Гай Юлий вдруг превращается в совсем другого Цезаря — в сурового воителя. Под влиянием обстоятельств, одушевленный желанием соединить в себе богатство и достоинство, он развивает в себе упорство, делающее его способным посвятить девять лет своей жизни укреплению и расширению своего военного могущества на севере римской Экумены. Все эти девять лет, буквально переполненные каждодневной изнурительной борьбой с самим собой, врагами и неблагоприятными обстоятельствами, трудностями, невзгодами, лишениями, постоянным нервным перенапряжением, повторяющимися день за днем незначительными, на первый взгляд, успехами и неудачами, стремительными и беззастенчивыми решениями, девять лет без тени прежней роскоши и беззаботной сладкой жизни, перед глазами Цезаря всегда была только одна единственная цель, столь же великая, как его ум и дух.

«Здесь (в Галлии — В. А.) он (Цезарь — В. А.) как бы начал иную жизнь, вступив на путь новых деяний. Он выказал себя не уступающим никому из величайших, удивительнейших полководцев и военных деятелей» —, пишет Плутарх, не случайно столь же лаконично и точно характеризуя в другом, уже цитированном нами выше, фрагменте жизнеописания Цезаря личность своего (и нашего с вами, уважаемые читатели) героя, который, однако же, по мнению автора настоящего правдивого повествования, не грех и повторить: «Любовь его к опасностям не вызывала удивления у тех, кто знал его честолюбие…».

Больше всего современники заброшенного Фортуной из «общепризнанного центра мировой культуры и цивилизации» на край света «потомка Венеры» поражались его способности переносить на протяжении столь долгих лет бесчисленные трудности — и это при его-то хрупком телосложении, хронической малярии, расстроенном пищеварении, мучившей Цезаря эпилепсии. Тем не менее, ему неизменно удавалось все это преодолеть.

И потому он мог спокойно спать в повозке и в носилках, обходиться пайком простого воина, ехать верхом на коне и при этом диктовать сразу нескольким скрибам (или, по-нашему — писцам) свои распоряжения, заметки, письма и приказы.

Цезарь в хорошем расположении духа

Парадный щит кельтского знатного воина

Несмотря на всю эту довольно нудную, и отнимающую много времени и сил, хоть и необходимую и неизбежную, «текучку», Цезарь ухитрился написать еще и вошедшую в золотой фонд римской, да и мировой, литературы, книгу — «Комментарии де белло галлико», или, по-нашему, «Записки о галльской войне» — сборник подвергнутых им блестящей литературной обработке «фронтовых сводок», или, если угодно — беллетризованный «журнал боевых действий» (о котором будет еще подробнее сказано далее). При чтении этой книги, которую Цезарь писал не ретроспективно, не задним числом, не на склоне лет, а прямо в ходе военных операций или на еще не остывшем от свежепролитой крови поле только что выигранного им сражении, получаешь весьма специфическое впечатление и представление о личности автора. Понимаешь, что автор «Записок» — не загнанный обстоятельствами в угол и пытающийся всеми силами вырваться из этого угла на «оперативный простор», отчаянно сражающийся честолюбец, который, пребывая в каждодневной борьбе со своим собственным немощным телом, вынужден, посредством железной самодисциплины, ежедневно одерживать над самим собой победы, прежде чем пожинать плоды этих побед на поле брани. Нет, автор — человек, обладающий редкой способностью, неизменно сохраняя достоинство и осознавая свое превосходство, с непревзойденным мастерством управлять окружающими его людьми и обстоятельствами и сам радующийся этому своему мастерству.

Он неизменно остается холодным в своем дружелюбии и расчетливым в своей жестокости, он видит сам себя там, где, по его уверениям, якобы видит других, и осуществляет свои военные операции в поистине захватывающем темпе. Он беспощаден ко всем, и в первую очередь — к самому себе.

Возможно, именно эти девять лет были самыми счастливыми в жизни Цезаря. Ведь в эти годы никто не лез к нему с советами, никто на него не давил, никто ему не мешал…

10. Война с гельветами

Сразу же по прибытии Цезаря в марте 58 года в порученную его отеческому попечению галльскую провинцию, «потомку Венеры» представилась возможность силой оружия отвести серьезную угрозу от границ Римской державы.

Многочисленное кельтское (и, соответственно, родственное галлам) племя гельветов (о которых Цезарь уважительно писал: «<…> гельветы превосходят остальных галлов храбростью: они почти ежедневно сражаются с германцами, либо отбивая их вторжения в свою страну, либо воюя на их территории»), мигрировавшее еще в семидесятые годы I века до Р. Х. из своей исконной области расселения, расположенной в междуречье Мена (сегодняшнего Майна) и Рена, на территорию современной Западной Швейцарии, покинуло ее и, в сопровождении примкнувшего к нему племени тигуринов (или тигуринцев), а также целого ряда более мелких племен, отправилось дальше на Запад в поисках новых земель, более благоприятных для проживания. Миграция гельветов в свое время привела к продвижению в область нижнего течения Рена германцев-свевов. Тех самых свевов (или свебов — предков позднейшей южнонемецкой народности швабов), чьему умному и опытному в военном деле вождю, а точнее — «царю-воеводе», или «войсковому (военному) царю» (гееркёнигу, а по-северогермански — герконунгу) со звучным именем Ариовист теперь удалось, при поддержке кельтского племени секванов, добиться власти и влияния в значительной части Галлии, но в то же