Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

римских „дуксов“ ввел практику назначать легатов не временными, а постоянными командирами легионов. Данное нововведение значительно укрепило власть командира. Легаты Цезаря были ответственными профессиональными военными, способными самостоятельно принимать решения и действовать, исходя из обстановки. Среди них особо выделялся уже упоминавшийся нами выше (в связи с событиями в Риме, предшествовавшими избранию Гая Юлия Великим Понтификом), Тит Лабиен (Лабиэн) — друг Цезаря и заместитель Гая Юлия во время Галльской кампании, на чью верность и выручку „потомок Венеры“ мог полагаться еще со времен их совместной службы „римскому сенату и народу“ на азиатском театре военных действий. Никто не мог сравниться с Лабиеном по боевому опыту, военным дарованиям и осмотрительности.

Преторианцы

В каждом легионе имелось шесть военных трибунов. Все они, как и легаты, были образованными молодыми нобилями, находившимися при полководце для подготовки в командовании воинскими частями. Военные трибуны исполняли обязанности адъютантов и офицеров для поручений. В бою они сражались рядом с преторианцами — воинами преторианской когорты, в которую входили военные чиновники, ликторы „дукса“, слуги, проводники и ординарцы. Преторианская когорта представляла собой фактически личную гвардию Цезаря. Впоследствии, начиная с усыновленного Цезарем Октавиана (де-факто воцарившегося над Римом в ранге „принцепса“, получившем совершенно новое, монархическое, содержание, под именем Августа), преторианцы стали уже не только фактически, но и совершенно официально лейб-гвардией единоличных правителей „Вечного“ Рима.

Военные трибуны командовали крупными подразделениями в составе легиона, а также вспомогательными отрядами авксилиариев: легковооруженных „велитов“ — критских, сирийских и египетских стрелков из лука[79], пращников с Балеарских островов (прославившихся еще со времен Пунических войн своей верной службой сначала карфагенянам, а впоследствии — римлянам), и конницей, занимавшей в армии второе по важности место (после пехоты) и набираемой, по достаточно широко распространенному мнению, в описываемый период римской истории в основном не из природных римлян, а из „социев“ — „союзников“. Однако автору настоящего правдивого повествования данное мнение представляется не слишком основательным. По мере нарастающей, со времен армейской реформы Гая Мария, профессионализации римского „эксерцитуса“ кавалерия действительно перестала состоять из представителей римского сословия „всадников“, однако многие отпрыски старинных фамилий римских „нобилей“ по традиции продолжали служить именно в коннице (что подтверждается хотя бы засвидетельствованным Цезарем наличием в армии Гнея Помпея семитысячной конницы, состоящей исключительно из знатной римской молодежи, о чем будет подробней рассказано далее). В легионную конницу по-прежнему набирались воины, имеющие римское гражданство — римляне или италики. Численность всадников составляла, по-видимому, триста человек на легион, хотя об этом не имеется вполне достоверных данных. Поэтому, как справедливо пишет Валентин Тараторин, фразу Теодора Моммзена во втором томе его „Истории Рима“: „с этих пор (с момента реформы Мария — В. А.) этот вид войска (конница — В. А.) совершенно исчезает (курсив здесь и ранее наш — В. А.), не стоит воспринимать буквально, в том смысле, что конница из римских граждан исчезла из легиона совсем. Скорее всего, историк имел в виду исчезновение в (римской — В. А.) армии сословия всадников (курсив наш — В. А.)“. Легионная конница из римских граждан продолжала существовать, подтверждение чему можно найти у Юлия Цезаря…» («История конницы»).

Римские конники, вооруженные не пилумами, а копьями-«гастами» и мечами (длиной в полтора раза больше пехотных), использовались в основном для разведки, совершения внезапных нападений, прикрытия пехоты, совершавшей сложные маневры, при форсировании рек и других водных преград, и т. д. Во время сражения конница отходила в тыл, за главные силы (состоявшие из пехотных формирований), действовала в качестве резерва, прикрывала отступление пехоты и преследовала обращенного пехотой в бегство неприятеля, беспощадно рубя и топча конскими копытами всех, то оказывался в ее пределах досягаемости.

Римский всадник (имевший более легкое защитное вооружение, чем пехотинец, или вообще его не имевший, кроме легкого щита-пармы и шлема) управлял конем с помощью поводьев и удил. Мундштуки, подковы, стремена и седла еще не были изобретены. Вместо седел использовались двойные попоны из сукна, звериной кожи или шкуры (причем нижняя попона была больше верхней). Активно привлекаемые Цезарем службе в римской кавалерии германские конные авксилиарии обходились и без попон, сидя прямо на ничем не покрытой конской спине. Согласно воинским обычаям германских племен, каждому конному воину был придан пеший. Эти германские конно-пехотные авксилии, используемые в качестве «отрядов особого назначения», решили в пользу Гая Юлия исход многих сражений с галлами. Цезарь неизменно отзывается о германской коннице весьма уважительно. По его сведениям, германские кавалеристы использовали ту же тактику, что галльские и иберийские (последние были хорошо знакомы Цезарю со времен его службы «Вечному Риму» в Испании). Германские конники вступали в бой при поддержке легкой пехоты. Лошадей германцы имели «доморощенных», «малорослых» и «безобразных», предпочитая этих неказистых коньков лесных пород высокорослым коням-красавцам, привезенным извне («Записки Юлия Цезаря и его продолжателей»).

Римский историк Публий (Гай?) Корнелий Тацит в своем знаменитом трактате «Германия» из всех германских всадников выделяет, как особенно хороших, всадников племени тенктеров:

«Наделенные всеми подобающими доблестным воинам качествами, тенктеры к тому же искусные и лихие наездники, и конница тенктеров не уступает славе пехоты хаттов (предков позднейшей немецкой народности гессенцев — В. А.). Так повелось от предков, и подражая им, о том же пекутся потомки. В этом — забава детей, состязания юношей; не оставляют коня и старики» («Анналы. Малые произведения»).

А наш старый знакомый Плутарх Херонейский считал лучшими германскими конниками всадников племени батавов.

Римская конница подразделялась на турмы (эскадроны). Каждая турма, имевшая свой боевой значок — вексилл(ум) в виде прямоугольного полотнища, прикрепленного к поперечной перекладине в верхней части древка; конник, носивший вексиллум, назывался вексилларием), состояла из трех декурий по десять всадников в каждой, во главе с декурионом. Один из трех декурионов командовал не только своей десяткой, но и всею турмой. Десять турм составляли «алу» (или, в переводе с латыни на русский — «крыло»), насчитывающую в общей сложности триста всадников.

Римский проконсул и «дукс» Гай Юлий Цезарь

Кроме конницы и пехоты, важную роль в армии Цезаря играли инженерные войска — саперы, мостостроители, разного рода ремесленники — плотники, кузнецы, шорники и прочие скромные труженики войны, прокладывавшие дороги через дебри и болота, строившие крепостные и осадные сооружения, а также «артиллерию Древнего Мира» — боевые машины (и обслуживавшие их).

Галльский набор принадлежностей ухода за телом

Войсковую колонну замыкал обоз с тяжелыми грузами на спинах вьючных животных (в каждом легионе Цезаря имелось, кроме четырех «с гаком» двуногих,