Крик души, или Никогда не бывшая твоей - Юлия Шилова

— Я тебя чему учила, дура ты малолетняя?! Сначала надо,чтобы мужик для тебя что-то сделал, а уж потом ему давать. Кто ж так дает?! Яже тебе говорила, что женщина сама назначает себе цену… — шипела Галина. —Учила?!

— Ну, учила…

— А ты продала себя за бесценок.

— Он сделал мне портфолио… Он мне много чего обещал…

— Мужики всегда обещают, пока не трахнут. Как толькоони тебя трахнут, все их обещания тут же заканчиваются. Это же известно, какдважды два.

— Не скажи. Женщина может заинтересовать мужчину впостели, и он многое для нее сделает. Ведь такое же часто бывает, что женщина смужиком спит, а он за это ее двигает.

— Согласна. Только, знаешь, чтобы так было, надо такойумной женщиной быть и так заинтересовывать мужчину в постели, чтобы он тебядвигал, что тяжело даже представить!!! А что можешь дать в постели ты, дурадеревенская?! Ты и трахаться-то, наверное, можешь только в однойрабоче-крестьянской позе!

— Прекрати! — Я обиженно отвернулась к окну изакрыла уши.

Не прекращу! С такими, как ты, мужики трахаются всего одинраз и выбрасывают из своей жизни. Для того, чтобы мужчина тебя двигал ипомогал, короче говоря, для того, чтобы быть любовницей мужика, который двигаеттвою карьеру, надо быть ЛЕДИ и в совершенстве владеть искусством секса. Именноискусством, а не теми деревенскими позициями, которыми владеешь ты.

Я с трудом сдерживала слезы и довольно язвительнопроизнесла:

— Можно подумать, ты владеешь искусством этогогребанного секса.

— Владею и тебя научу. Без этого в наше время никуда. Ине такой уж этот секс гребанный. Он очень даже восхитительный. Мужику надоделать сексуальную привязку, понимаешь? Нужно его зомбировать. А еще, надоделать все так, чтобы твое влияние на мужика ограничивалось не толькомеханическими воздействиями, но и глубоко затрагивало чувства.

— Если ты такая всему обученная, почему ты незнаменита?! Почему ни один мужик тебя не оценил и куда-нибудь не двинул?!

— Потому, что я к этому не стремлюсь. Мне это не нужно.Куда меня можно двигать, если во мне ничего нет?! Для того, чтобы тебя двигали,нужен талант, а у меня он так и не проснулся. И учти, для того, чтобы тебядвигали, не обязательно нужно с кем-то спать. Когда у тебя есть настоящийталант, тебе не нужна чужая постель.

— Тогда почему у тебя не устроена личная жизнь?

— Потому, что мне не везет на нормальных мужиков, а скем попало я ее устраивать не хочу. — Галина помолчала, а потом осторожноспросила:

— Скажи, а когда ты с этим Сашей-то успела переспать?Где хоть было зачато это дитя любви?

— Прекрати.

— Ладно, не обижайся.

— Ночью. На капоте его «Мерседеса», минут за двадцатьдо того, как его убили.

— Боже, как романтично!

— Никакой романтики.

— Убийцы были неподалеку?

— Убийцы еще не подъехали.

— Девушки, мы приехали, — перебил нас таксист.

Мы вышли. Галина достала и сумочки деньги и протянула ихводителю, который все это время ловил каждое слово в нашем сумбурном и совсемнепонятном для постороннего человека разговоре и смотрел на нас так, словно мыприлетели в этот мир из другой галактики.

— Дядя, ну что ты так запарился? Расслабься, дядя, этожизнь. Залететь от нужного мужика — целое искусство. Это хлеб, понимаешь, хлеб!В наше время, дядя, вертеться приходится со страшной силой только для того,чтобы не сдохнуть с голода, — сказала Галина таксисту и громко хлопнуладверцей.

— Удачи тебе, тетя! — усмехнулся таксист и надавилна газ.

В клинике Галина взяла меня за руку. Я шла на ватных ногах,не поднимая глаз и не видя перед собой ничего, кроме Галининой спины.

— Что ты идешь, как в штаны наложила?! — Галинатолкнула меня к двери и одарила не самым приятным взглядом.

— Ничего я не наложила. Я просто боюсь.

— Раньше надо было бояться, а теперь поезд ушел. Думатьнадо было, кому давать. Заходи.

Не обращая внимания на огромную очередь, Галина втолкнуламеня в кабинет и прошипела мне в спину:

— Голову кверху, хвост морковкой. Улыбочка и ноги шире,как в былые времена.

— Иди ты…

…Когда мне сказали ровно два слова: «Вы беременны», я дажене удивилась. Я знала, что будет именно так. Думаю, что каждая женщина узнает освоей беременности сама, еще до того, как обратится к врачам. Наверное, этопроисходит оттого, что женщина чувствует, когда в ней зарождается жизнь. Онапросто не может это не почувствовать. На то она и женщина.

— Ровно два месяца беременности, — прозвучалсуровый приговор врача — Вы будете рожать?

— Конечно, — улыбнулась я и почувствовала, как уменя хлынули слезы.

Увидев мое неважнецкое состояние, врач слегка приподнялаочки и осторожно спросила:

— Простите, а вы замужем?

— Нет, — покачала я головой.

— Собираетесь?

— Нет.

— У вас есть моральная и материальная поддержка?

— Тоже нет.

— Тогда, может, лучше сделать аборт?

— Нет, что вы. Я буду рожать.

Понимая всю безысходность своего положения, я все жечувствовала какой-то свет, который исходил у меня изнутри. Я вдруг подумала,что ношу в себе маленькую тайну, о которой еще никто не знает и которую я современем хочу разгадать.

— Вы точно решили рожать? — Врач смотрела на менявзглядом, полным сочувствия.

— Да. — Несмотря на утвердительный ответ, в моемголосе не было решимости.

— Просто у вас срок два месяца. Это восемь недель.Аборт делается до двенадцати недель, поэтому у вас в запасе еще ровно четыренедели. Четыре недели, это ровно месяц, очень хороший срок для того, чтобыхорошенько подумать и взвесить все за и против.

Кивнув головой, я вышла из кабинета, прошла мимо Галины инаправилась к выходу. Я шла по тихой улочке медленным шагом и боялась поднятьглаза.