Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева

и Рэнди мог по-настоящему гордиться собой.

— Эй, что ты делаешь?

Рэнди очнулся от своих размышлений, когда странная темноволосая девочка с неожиданной яростью схватила его друга и начала его сильно-пресильно бить. Имбирь только и успел, что пропищать эти слова, а теперь его болтало из стороны в сторону. Голова пикси больно стукалась об стены и пол пещеры, а девочка со злыми слезами на глазах бормотала:

— Вот тебе, вот тебе, вот тебе! Предатель! Поганая сволочь! Ненавижу тебя! Чтоб тебя вороны склевали, чтоб пихты ночью разодрали, чтоб дану с дальних морей пришли и тебя вместо ребёнка сожрали! Лживый паршивец!

— Эй, барышня! — прикрикнул Рэнди. Он тотчас же встал прямо перед ней, чтобы девочка заметила его и перестала колотить его друга (а не то, поди, весь дух из него выбьет!). — Довольно тебе ругаться! Он, можно сказать, тебе жизнь спас, а ты его об стену головой. Дай продышаться бедняге, а не то ты так сильно его сжала, что он, поди, уже задохнулся!

— Спас нас? — девочка недоверчиво посмотрела на Рэнди. — О чём ты, добрый сосед? Этот предатель нас спригганам и сдал! Пока нас чуть не сожрали заживо…

— Да не был он у спригганов, барышня, — ответил Рэнди, польщенный уважительным обращением девочки. Конечно, она не такая симпатичная, как её беспамятная подруга, но говорит она вежливо. Эх, её подкормить бы… — Уж не знаю, что там у вас случилось, но друга моего Имбиря я лично от неминуемой смерти спас. А потом он о вас вспомнил и просил помочь. А мне что, жалко, что ли? Я и помогу…

Девочка с сомнением взглянула на всхлипывающего от страха Имбиря. Она не очень верила Рэнди, хотя, вероятно, поняла, что он обманывать не станет. Руки её дрожали, а сердце билось так сильно, что даже Рэнди слышал его стук. Наконец девочка поджала губы и твердо произнесла:

— Поклянись именем предков, что ты не предавал нас и никогда не предашь!

После этих слов наступила тишина. Имбирь продолжал беззвучно плакать, а Рэнди с изумлением и непониманием взглянул на решительную девочку: он надеялся, что она смутится своих слов и извинится перед избитым пикси. Но нет, она продолжала сердито смотреть на Имбиря в ожидании ответа. Эта дурная вообще понимает, что если фея даст эту клятву, то навсегда останется в подчинении?..

Рэнди хотел заговорить, успокоить как-нибудь злую девочку, отвлечь её внимание хотя бы, но Имбирь опередил своего друга. Пикси с обиженной злостью в больших зеленых глазах посмотрел на спасённую малышку и дрожащим плаксивым голосом произнёс:

— Хочешь, чтобы я поклялся именем предков? Хорошо! Клянусь именем отца моего, Амомума Великолепного, именем его отца, именем отца его отца… клянусь детской игрой и добрым Букка Гвиддером, повелителем лесов и животных, — я не предавал вас!

Девочка притихла от его слов. Рэнди икнул и с оторопью посмотрел на своего друга. Имбирь казался очень серьёзным и даже разъярённым, но было очевидно, что он тоже не понял, что только сейчас натворил. А Рэнди понимал и был готов заплакать за своего друга: свобода для феи — самое драгоценное из богатств, и смотреть на то, как кто-нибудь из них теряет её, невыносимо. Он не понимал, почему бы Имбирю просто не наорать на глупую девочку и не убедить её в своей невиновности (если уж вообще это было необходимо: кто она вообще такая, чтобы её хоть в чем-нибудь убеждать!).

Но случилось то, что случилось. Когда Имбирь ночью ляжет спать или дождется момента, когда на него не будет никто смотреть, на его руках возникнут красные тоненькие перчатки. Никто их не сможет снять: ни человек, ни фея, ни великан, ни ведьма. Они останутся на его руках до тех пор, пока хозяин феи (а в этом случае хозяйка) не отпустит своего несчастного слугу и не скажет: «Я забыл, и ты забудь. Пикси весел, пикси счастлив, пикси теперь убежит», и только тогда проклятые красные перчатки спадут с рук пленной феи.

Но разве ж эта девчонка додумается до такого?

— Прости, — заговорила она, и голос её сделался грустным. — Ну, теперь я вижу, что тебе можно верить.

— Видеть она может! — захныкал Имбирь, утирая слезы мохнатыми лапками. — Обязательно предков надо было вспоминать для этого?!

— Ну извини! Спригганы говорили о каком-то пикси, и я подумала…

— Ну всё, братец Имбирь, я тут больше не нужен, — скорее спросил, нежели заявил Рэнди. Он хотел поскорее уйти отсюда и не видеть, как Имбирь добровольно, без задней мысли становится человеческим пленником. Эх, а ведь эта девочка казалась такой любезной! И ведь страшно то, что она этих перчаток даже не увидит, а Имбирь, гордый и обиженный, ни за что про них не расскажет.

Ну, если она не глазач, конечно.

— Спасибо, добрый сосед, — слегка поклонилась ему девочка. Бегир отпустил под нос пару непристойных ругательств и натянул дырявую шапку до бровей.

Но то, что вежливая, это хорошо. Ещё не хватало, чтобы она к нему не с почтением обращалась, а старой кочергой назвала, или того хуже. Кто их знает, этих нынешних детей.

* * *

Тилли не понимала, что конкретно сейчас произошло; вероятно, что-то очень важное и значительное. Она это поняла по поведению назойливого Имбиря (который, вопреки своему обыкновению, не пытался разжалобить её или обвинить во всех бедах), по мрачному взгляду бегира, подземной феи, по нависшему в норе напряжению… Если бы в этом месте было чуть-чуть посветлее, возможно, она бы ещё что-нибудь заметила, но, к сожалению, она не умела видеть в темноте, так что ничего не попишешь.

Из угрюмых и односложных ответов Имбиря Тилли узнала, что ему не удалось раздобыть им еду, потому что какая-то очень сильная фея прогнала его из того дома. Скорее всего, он приврал: ну какие феи могут быть в городе? Боглы — да, брауни, может быть, и то не везде, а только там, где хозяйство хорошее. Однако Тилли пребывала в уверенности, что никакой это был не брауни и даже не доби, а просто противному пикси надо было как-то себя оправдать, вот он и выдумал фею с мухобойкой.

Впрочем, неважно, из-за чего на самом деле Имбирь провалил задание Кейтилин. Важно другое: теперь у них нет еды и, самое страшное, они даже не могут вылезти наверх, чтобы набрать хворосту для костра. А ведь под землё было очень холодно, у Тилли уже начало сводить ноги. Сколько им тут сидеть, день? Ночь? Конечно, у них оставалось немного еды в корзине, могло быть и хуже,