Лиловые орхидеи - Саманта Кристи

в приют для бездомных, и выглядываю в окно.

Я его не вижу, но узнаю арендованную машину, которую уже видела вчера.

Гэвин снова звонит в дверь.

Я слушаю, стоя у окна.

– Бэйлор, я знаю, что ты дома. Я видел, что твоя няня ушла без тебя.

Он что, меня преследует?

Я думаю о том, что вчера сказала мне мама. Знаю, что когда-нибудь мне придется с ним поговорить. Но от мысли о том, что он знает, где я нахожусь, и, может, даже знает, где Мэддокс вчера ночевал, у меня сжимаются кулаки. Я подбегаю к входной двери и кричу сквозь нее:

– Тогда ты не хотел ребенка, так что и сейчас его не получишь! – И бью по входной двери для большей убедительности. – Я просила тебя оставить меня в покое. Ты нарушаешь границы частной собственности. Если ты не уйдешь, я вызову полицию.

Я возвращаюсь на кухню и выглядываю в окно – он кладет еще один букет лиловых орхидей на землю рядом с входной дверью.

– Я не знал, Бэйлор! – кричит он.

Потом Гэвин разворачивается, чтобы уйти, и сильно бьет кулаком по колонне крыльца – и тут же чертыхается от боли, зажимая кулак другой рукой.

Так ему и надо!

Убедившись, что он ушел, я открываю входную дверь и мгновение любуюсь своими любимыми цветами. Потом оставляю их на месте – назло ему. Если Гэвин придет завтра, пусть увидит, что они все еще лежат там и гниют. Точно так же, как он бросил меня. Неплохой способ послать его к черту.

Сегодня я не звоню Диллону. Гэвин сказал мне только одну вещь. Что он имел в виду, когда сказал, что он не знал? Не знал, что почувствует, когда узнает, что у него есть ребенок, от которого я не избавилась, но ему об этом не сообщила? Он не знал, что передумает?

Я сажусь и думаю о том, что вчера сказала мне мама, – мне придется пойти на компромисс. Ну, если компромисс означает, что я полечу со своим семилетним сыном через всю страну, чтобы встретиться с Гэвином и его стервой-женой, то как бы не так! Я ни за что даже близко не подпущу ее к Мэддоксу.

Думаю, я могла бы согласиться на то, чтобы Гэвин встречался с Мэддоксом здесь, на нашей территории, но без Стервеллы[13]. Удовольствуется ли он этим? Ну, у него не будет выбора. Потому что это единственный компромисс, на который я готова пойти.

Я раздумываю, не позвонить ли ему в гостиницу, чтобы сообщить о своем предложении. Но решаю пока этого не делать. Гэвин заставил меня страдать девять долгих месяцев и потом еще несколько лет, когда я пыталась справляться с тяготами жизни матери-одиночки и воплощать свои мечты. Да пошел он! Пусть теперь он несколько дней помучается ради разнообразия.

Я слышу звонок в дверь, и у меня замирает сердце. Я бегу на кухню и смотрю в окно. Это не он. Это доставка. Курьер пытается удержать на одном бедре огромный, вычурный, ужасно помпезный букет из лиловых орхидей и снова позвонить в дверь.

Я закатываю глаза и иду открывать.

– Слава богу! – говорит паренек, на вид ему не больше восемнадцати лет. – Тот парень заплатил, чтобы я дождался, пока вы лично не заберете цветы. Он заплатил двойную цену, чтобы я доставил их немедленно.

Он качает головой:

– Чувак, кажется, серьезно облажался.

Я не могу сдержать легкую улыбку.

– Цветы очень красивые, спасибо.

Я указываю ему на столик и расчищаю место для богато украшенной корзинки.

– Он сказал, что, если вы их порежете и отправите обратно, он просто пришлет новый букет.

Я смеюсь. Бедный парень! Гэвин его, наверное, до смерти напугал всеми своими указаниями. Я быстро вытаскиваю из кошелька двадцатку и протягиваю ему.

Он смотрит на купюру.

– Мэм, вы же не станете ничего ему передавать, правда?

Я улыбаюсь ему:

– Нет, не стану. Возьми чаевые. – Я кладу деньги ему в ладонь. – Уверена, что сегодня ты их заслужил.

– Спасибо, – говорит он, выходя за порог. И быстро поворачивается ко мне: – Ой, черт, чуть не забыл! Он сказал, что вы должны прочитать письмо, потому что это очень-очень важно, и, – парень на секунду прикрывает глаза, припоминая, – раз вы не соглашаетесь его выслушать, он все записал. – Он чешет затылок. – По крайней мере, я так запомнил.

Я киваю.

– Да, похоже на правду, – говорю я. – Еще раз спасибо.

Я смотрю, как паренек уходит, засовывая деньги в карман. Потом запираю дверь и смотрю на цветы. На видном месте из букета торчит записка. Я подхожу ближе и вдыхаю сладкий аромат цветов, затем вытаскиваю записку. Я иду с ней на кухню, кладу ее на барную стойку и наливаю себе бокал мерло. Хотя еще только два часа дня, у меня возникает ощущение, что бокал вина мне не помешает. Я сажусь на барный стул и делаю большой глоток. Открываю записку и удивляюсь, что она такая короткая. Я ожидала длинных затянутых объяснений.

Бэйлор,

Пожалуйста, внимательно прочти это письмо.

Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО ТЫ БЫЛА БЕРЕМЕННА! Я не знал, что у меня есть сын, пока не встретил тебя две недели назад. Я не писал тебе никакого письма в университете. Клянусь Богом! Я думал, что ты меня бросила.

Знаю, что ты мне не веришь, и, если честно, я тебя понимаю. Но есть человек, которому ты, возможно, поверишь. Позвони по этому номеру – она тебе все объяснит. Ее зовут Анджи, она ждет твоего звонка. Пожалуйста, позвони ей, Бэйлор! Ты должна узнать правду. Ты должна узнать правду обо всей этой лжи.

Гэвин

Я читаю записку еще несколько раз, размышляя, что мне делать. Как это он не писал мне письма? И если он его не писал, то откуда он про него знает?

Ах да, письмо! У меня теперь есть два письма от Гэвина. Я спрыгиваю со стула, иду в свой кабинет за запиской, которую он написал вчера, и несу оба письма в спальню. Я роюсь в шкафу – за кучей старой одежды, под полками для обуви я нахожу то, что искала. Я достаю обувную коробку и кладу ее на постель. Я открываю эту коробку впервые за восемь лет – и чихаю, когда с нее поднимается пыль.

В ней не очень много вещей. Мы встречались всего три месяца. Но мне достаточно. Я достаю из коробки один предмет за другим. Я вытаскиваю пакетик, в котором храню прядь его волос – помню, я