Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис

Горькие слёзы прервали её речь, и она замолчала. Тиодольф, не произнося ни слова, обнял девушку и какое-то время утешал, лаская. Затем они расстались, и он широкими шагами пошёл к выходу из тинга.

Там уже стояли воины его рода, а также рода Берингов и малых домов Средней Марки. Все они построились для марша через лес, который ещё темнел, хотя заря уже разгоралась. Впереди отряда шли Вольфинги, а каждый из них знал эти места, как свои пять пальцев. Войско не рассеивалось, воины не нарушали строя, и менее чем через полчаса Тиодольф с первым отрядом был уже в лесу за орешником, что рос у бражного зала, уже различимого в свете зари. На востоке небо светлело, и лес просматривался далеко.

Тиодольф попросил Рыжего Лиса и двух других воинов прокрасться вперёд, чтобы посмотреть, сколько врагов находится перед ними. Воины пробрались к открытому месту, но только они поползли, как все услышали близкие шаги людей. Тогда Тиодольф взял человек двадцать из своего Дома и тихо пошёл к опушке, пока не оказался в тени бука. Посмотрев вперёд, он заметил, что как раз туда, где они притаились, идёт отряд. В основном это были предатели-готы, но с ними находились и римский командир сотни, и ещё немного римлян. Тиодольф решил, что этим готам приказали собрать нескольких ночных дозорных, войти в лес и напасть на укрывшихся там беглецов. Он дал знак своим людям отойти назад, а сам притаился у края опушки, прислушиваясь и держа в руке обнажённый меч. Он увидел, что враги остановились на освещённом пространстве вне леса, всего лишь в нескольких ярдах от него. Похоже, им приказали идти тихо, не произнося ни слова. Утро выдалось спокойным, и когда шаги вражеского отряда по траве стихли, Тиодольф различил за спиной предателей топот ещё большего числа людей. Тогда ему в голову пришла другая мысль: римляне послали разведчиков посмотреть, остались ли готы на возвышенности около брода, и, когда увидели, что те ушли, решили застать их врасплох в убежище на месте тинга, а предатели, немного знавшие лес, были советчиками и провожатыми, и это был один из отрядов того войска, что они вели. Тиодольф быстро отошёл назад, схватил за плечо Лиса (он взял его с собой) и сказал ему, чтобы тот полз через лес к тингу и разузнал, есть ли в лесу ещё враги. Сам же Тиодольф вернулся к своим людям и построил их для атаки узким полумесяцем с лучниками на флангах. Он приказал им атаковать римлян, как только прозвучит боевой рог. Всё это было сделано быстро и почти бесшумно, ведь воины уже стояли в боевом порядке.

И вот потянулись минуты ожидания. На востоке небо уже пожелтело, и даже под листьями бука было довольно светло. Воины, как охотничьи псы, жаждали, чтобы их спустили с привязи. Лишь Тиодольф стоял спокойно. Он не страшился, но прокручивал в памяти прошедшие дни своей жизни, и время это казалось ему очень давним и счастливым.

Прошло почти десять минут, а римляне, собиравшиеся теперь плотным строем позади предателей-готов, так и не двинулись. Вернулся Лис и рассказал, как он наткнулся на большой отряд римлян, которых вели невольники-готы. Этот отряд только что вошёл в лес и теперь направлялся к тингу.

«Но, князь, – добавил он, – кроме того я наткнулся на наш второй отряд. Он был должным образом выстроен в лесу, готовый встретить их. Римлянам там устроят радушный приём. Солнце взойдёт для нас, но не для них».

Тогда Тиодольф развернулся к тем, кто стоял к нему ближе всего, и тихо произнёс:

Эти слова быстро разошлись по рядам воинов, радовавшихся предстоящей битве. Не прошло и двух минут, как внезапно тишина раннего утра была нарушена восклицаниями, криками и лязгом оружия по левую руку от засады, и над всем лесом разнёсся рёв рога жителей Марки. Второй отряд готов атаковал врага, а кричали римляне, что бились с людьми Тиодольфа. Раздавались громкие и резкие восклицания командиров, приказывавших и запрещавших, как если бы воины сомневались, что им делать.

Посреди всего этого Тиодольф кричал, размахивая мечом:

Тиодольф весело повёл отряд в бой, и ужасающе долго звучал боевой клич, повторённый каждым воином. Все они, как один, бросились вперёд, сокращая пространство между собой и поросшей орешником поляной.

В мгновение ока полумесяц охватил римлян, предателей-готов и тех, кто ещё был с ними. Предатели не могли сопротивляться и сразу же повернули, крича, что боги родов пришли на помощь и никто не может противостоять им, но эти беглецы наткнулись на отряд римлян, стоявших следом за ними, и те повели их обратно в бой. Везде царил хаос. Атака Тиодольфа удалась: римляне были согнаны вместе так плотно, что вряд ли каждый мог поднять руку, чтобы нанести удар. Сзади них стоял большой отряд отважных копейщиков, которые никогда не отступали, если хоть как-то могли удержаться. Их ряды были тесно сомкнуты – щит почти касался щита. Их лица, как одно лицо, были повёрнуты к нападавшим готам. В таком строе они могли умереть, но вряд ли знали, как бежать. Беглецов же готы кололи и рубили, выкрикивая краткие свирепые слова, и беглецы забывали своё боевое искусство. Они, не способные защититься от гнева готов, бросали на землю щиты, а если кто-то старался сбежать вправо или влево, то натыкался на фланги полумесяца и попадал под сильный обстрел лучников, стоявших так близко, что ни одна стрела не пролетала мимо цели.

Так были перебиты невольники, и их тела стали защитой от натиска жителей Марки бившимся насмерть римлянам. Каждую минуту к врагу прибывали новые силы, и римские воины, не дрогнув, обращали к готам свои тёмные, загорелые лица. Глаза их сверкали над щитами, обитыми железом. Они не метали копий, стоя тесно друг к другу, спокойные и решительные. К этому времени совсем рассвело, и небо на востоке окрасилось в золотисто-красный цвет с прожилками розовых облаков. Битва затихала, но к северу слышны были крики и рёв рогов да резкие звуки медных труб.