Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Понял. Сейчас сделаю.

– Давай, только быстро. Каждая минута на счету.

Степашка положил трубку, быстро переоделся в дорогой костюм-тройку.Открыл холодильник, вытащил оттуда огромную коробку конфет и запечатаннуюбутылку «Джонни Уокер», сложил все в «дипломат» и бегом помчался вниз полестнице, бренча ключами от своей роскошной машины. Цветы он купит по дороге.

Марат Латышев проснулся поздно. Голова была тяжелой, во рту– вязкий привкус, оставшийся от бессчетного количества сигарет, выкуренныхвчера за игрой. Он снова играл, но на этот раз – удачно. Именно эти нечастыеудачи, которые ему выпадали, и не давали покончить с засасывающим пристрастием.Каждый выигрыш казался Марату началом удачной полосы, и никакие проигрыши немогли его остановить, потому что верилось: в конце концов он поймает жар-птицуза хвост. Вот же она, он уже прикасался к ней, гладил ее переливающеесяшелковистое оперение, заглядывал в желтые немигающие глаза, так не может быть,чтобы она рано или поздно не далась ему в руки.

Пока он варил себе крепкий кофе, позвонила Тамила, голос унее был раздраженный и злой.

– Чего ты сидишь, как пень, хотела бы я знать, –начала она с места в карьер. – Ты собираешься что-нибудь предпринимать илинет? Время-то идет.

– Я ездил в субботу на дачу, разве этого недостаточно?

Он рассказывал Тамиле о своей встрече с Элей и Турбинымтогда же, в субботу вечером. Им казалось, что камень был брошен ловко идостаточно метко, во всяком случае, вернулась домой Эля расстроенная иподавленная. Но уже ко вторнику девушка снова развеселилась, ожила, защебетала.Плохого настроения ей хватило ненадолго.

– Было достаточно, – ответила ему Тамила. – Атеперь нужно действовать дальше. Они поехали загорать в Серебряный бор.

– Понял, – вздохнул Марат. – Спасибо, чтосказала.

Ехать никуда не хотелось, он чувствовал себя совершенноразбитым, но понимал, что Тамила права. Быстро выпил обжигающий кофе иотправился в Серебряный бор.

Элю и Турбина он нашел сразу. Несмотря на солнечную теплую,будто в середине лета, погоду, народу на пляже было немного, как-никак буднийдень. Подходя к ним, Марат с удовольствием оглядел ладную мускулистую фигуруТурбина с широкими плечами и длинными крепкими ногами. «Ну можно ли винитьглупенькую девочку за то, что она буквально плавится на глазах от такогомужика, – подумал Латышев. – Ведь он действительно хорош, невероятнохорош, этот никчемный, жалкий аспирант-философ».

Эля лежала на боку, положив голову на плечо Турбина и слегкасогнув ноги. В такой позе ее пышные бедра казались еще больше и массивнее, аноги – совсем короткими. Марат внутренне хмыкнул и поморщился. Она была совсемне в его вкусе, маленькая, пухленькая, мясистая. Хотя мордашка у нееочаровательная, что и говорить. Однако Марат был из тех, кого красота лица неинтересует вовсе. Ольга Емельянцева была симпатичной, но далеко не такойхорошенькой, как Эля, однако в ней ему нравилось все, с ней он готов былзаниматься любовью с утра до вечера, были бы силы да время. А в постели сЭленой ему приходилось делать над собой усилие, чтобы выглядеть пылкимвлюбленным. Только мысль о перспективах и деньгах помогала ему справиться сравнодушием.

– Загораете? – насмешливо произнес он, подходя кним.

Эля вздрогнула и резко села. Голос Марата она узнала сразу.Турбин же, сначала не понявший, кто к ним подошел, только лениво приоткрылглаза, однако уже в следующую секунду лицо его исказилось от ярости.

– Опять? Что вам на этот раз нужно? Снова будете деньгисчитать?

Эля успокаивающим жестом положила руку ему на плечо, но тутже, словно обжегшись, отдернула ее под язвительным взглядом бывшего любовника.

– Марат, ну зачем ты… – жалко пролепетала она. –Как ты здесь оказался?

– Приехал с тобой повидаться, Эленька, напомнить осебе, чтобы не забывала, как я тебя люблю, – весело ответил Латышев и, нераздеваясь, присел на разложенное одеяло. – Купались?

– Нет, вода еще холодная, – нерешительно ответилаЭля. Валерий кинул на нее уничтожающий взгляд: она не должна вступать вразговоры с этим негодяем, который стремится разрушить их отношения и даже несчитает нужным это скрывать.

Марат расстегнул рубашку, вытянул ноги и с хрустомпотянулся. Он не боялся холодной воды и с удовольствием искупался бы, чтобынемного взбодриться и снять тяжелую одурь, которая так и не прошла, несмотря навыпитый кофе и быструю езду. Но парочку нельзя оставлять наедине, чтобы они невыработали вместе линию поведения с ним, Маратом. Они его, конечно, не ждализдесь и наверняка не обсуждали, как держаться и что говорить, если он появится.Элька снова растерялась, и этим нужно пользоваться. А как хочется в воду…

Он снял солнечные очки в дорогой оправе, закрыл глаза иподставил лицо солнцу. Про деньги он сегодня говорить не будет. Начнет спустяков, а там как фишка ляжет. У него есть козырь, которым он обязательновоспользуется, в такой игре любая карта хороша. Когда он понял, что старухаТурбина что-то имеет против брака своего сына с дочкой богатых родителей, онсильно удивился. Казалось бы, любая мать должна быть счастлива, что ее ребеноквырвется из нищеты, а она морду воротит. С чего бы это?

Спрашивать Марат не стал, но справочки навел, как водится,без этого нельзя. Нанял частного детектива, заплатил ему и уже через два дняузнал, что отцом Валерия Турбина является премерзкая личность, алкаш с тяжелойсексуальной патологией, на девятнадцать лет моложе Вероники Матвеевны. Санитариз морга! С ума сойти. Старуха всю жизнь проработала в медицине, понимает, чтопотомство от такого папеньки будет не самым удачным. За внуков боится. Да и сампапашка своего интереса к сыну не скрывает, дружкам своим – алкашам подзаборным– рассказывает, что сынок-то вот-вот в богатую семью войдет, будет из когоденежки тянуть. Немудрено, что старуха чувствует себя как на пороховой бочке. Ачто она может с ним сделать, с алкашом этим? Разве что убить. Иначе его неостановишь.

– Что, Эленька, на Балатоне лучше было? – спросилон, не открывая глаз. – Теперь твоя доля – Москва-река, вместе с холернымвибрионом, тиной и дохлой рыбой. Я уже понял, что ты на это согласна, поэтомубольше тебя красотами западных курортов не прельщаю. Ты готовишь себя ксчастливой семейной жизни с поварешками, кастрюлями и грязными носками горячолюбимого мужа.

– Собирайся, Эля, – зло сказал Турбин, вставая иначиная одеваться. – Пойдем отсюда.

Эля молча покорно поднялась и потянулась за своей одеждой.

– И куда, интересно, вы пойдете? – ленивополюбопытствовал Латышев. – В кино?

– Это не ваше дело, – отрезал Турбин. –Встаньте, будьте добры, мне нужно сложить одеяло.

Но Марат и не думал вставать. Ему нужно было выбросить свойглавный козырь, а время для этого еще не наступило.