Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

еще рано. Еще как минимум лет… восемь.

Сарада притихла, осознав, что говорить все это вслух было глупостью.

— Не знаю, о чем ты, — хмуро ответил сенсей. — Но ее смерть правда стала для всех неожиданностью. Она была очень сильна. Не представляю, что могло погубить ее.

Сарада уткнулась носом в колени.

Хотела спасти маму. А вышло только хуже.

Глаза щипало от слез.

Глава 177. Ветвь Младшего: Джинчурики

177

Конохамару-сенсей всегда оставался наполовину ребенком. Даже в том будущем, где его назначили джонином-наставником Команды Семь нового поколения. Сейчас же он сидел в кресле Хокаге, усталый и злой, глядел на нее тяжелым взглядом, и Сарада с удивлением понимала, что на этом месте и в таком виде Конохамару смотрится совершенно естественно.

Когда он успел стать таким… взрослым? На последней войне?

— Что за бред?

— Как и ожидалось, — ответила Сарада. — Ты мне не веришь.

Конохамару проморгался и встряхнул головой, чтобы взбодриться.

— Ты не можешь быть дочерью Учихи Саске. Ты же…

— Перемещение. Во времени.

Конохамару беспомощно посмотрел на нее.

— Могу, — припечатала Сарада. — Не веришь — сделайте эти… тесты. Сейчас точно должны быть технологии, чтобы это не представляло такой уж проблемы.

Следуя ее совету, он откинулся в кресле, снял трубку и стал набирать номер. Он посидел с несколько минут и бросил трубку на рычаг.

— Не отвечают.

— Потому что сейчас четыре часа утра, — скучно пояснила Сарада.

Конохамару скрестил руки на столе и уперся в них лбом.

— Тебе бы поспать.

Каким бы суровым мужчиной Конохамару ни стал и какой бы девчонкой она ни выглядела, но привычка заботиться о нем никуда не испарилась.

— Разберусь. И вообще, я все еще не уверен, что ты — это ты, корэ.

— Посмотри мне в глаза.

— Еще чего.

— Боишься?

— Не собираюсь поддаваться на глупые провокации.

Хокаге умело избегал ее взгляда, но против этого были действенные методы. Мангеке активировался мгновенно. Сарада захватила контроль над потоками чакры в мозгу Конохамару. Момент из прошлого, о котором вряд ли мог знать кто-либо, кроме них двоих. Стертые в кровь суставы, палящее полуденное солнце. Разрисованное краской лицо Годайме.

Конохамару вспотел и ошалело уставился на нее.

— Сарада… — выдавил он с мукой в голосе.

Ей и самой стало не по себе. Казалось, совсем недавно она защищала его от гнева Пятой, а сейчас кресло Хокаге занимал уже он.

— Как она умерла?

— Кто?

— Сакура. Моя мама.

Конохамару устало покачал головой.

— Я этого не знаю. Тогда Хокаге был Нанадайме.

Сарада крупно вздрогнула.

Нанадайме… Нет. Это не тот Нанадайме. Забудь.

В дверь постучали.

— Войдите!

Сквозь небольшую щель в кабинет заглянула Карин.

— Ты звал меня.

— Да. Я звал тебя. Только не «ты», а Хачидайме-сама.

Карин отвернулась и презрительно фыркнула.

— Как чувствует себя Джуни? — спросил Конохамару-сенсей немного виновато.

Карин отвернулась еще сильнее. Даже шея хрустнула.

— Говори, зачем звал.

Конохамару кивнул.

— Проверь. Это Сарада?

— Это Сарада. Все?

— И тебя это не удивляет, корэ?! — нервы у новоиспеченного Хокаге явно сдавали.

— Пфф. Если это все, то я пошла домой.

Карин резко развернулась на пятках и направилась к двери.

— Карин. Погоди.

Она остановилась, но не обернулась.

— Карин… Я… признаю, это… Это я принял решение насчет Джуни. Но я же за него и отвечаю. Я позабочусь о вас обоих.

Карин молча двинулась к двери.

Какое решение? Кто такой Джуни?

— Поспи, Конохамару, — бросила Сарада, отправляясь за ней следом.

— Э-э. А ты куда, корэ! Ты…

— Ты все еще сомневаешься, что я — это я?

— Теперь я сомневаюсь еще больше, — буркнул Конохамару.

— Как это понимать?

— Карин зла на меня и может соврать. Генетический анализ можно подделать. Гендзюцу… тоже можно.

— Хочешь окончательно убедиться в моей личности — разыщи папу.

— Что? Саске? Это невозможно. Да куда ты уходишь, корэ?!

— За мной все равно будут следить Анбу. Какая разница.

Конохамару промолчал.

Сарада хмыкнула и вышла из кабинета. Она знала: Конохамару поверил. Остаточные сомнения были данью долга новообретенному посту. Если бы действительно не поверил, черта с два отпустил бы так просто.

Карин ждала ее посреди пустого коридора, украдкой вытирая слезы под очками.

— Кто такой Джуни? — в лоб спросила Сарада.

— Мой сын.

В тишине сонной Резиденции было отчетливо слышно, как громко бьется в груди растревоженное сердце. Казалось, с каждой новостью ему все труднее и труднее.

— Что?.. — неверяще повторила Сарада. И добавила как-то совсем уже глупо: — Какой сын? Как… сын?

Деревня изменилась. Она совсем не была похожа на ту Коноху из будущего, яркую и оживленную. Все больше на старую, с легким налетом современности. Появились новые пешеходные развязки из гладких досок. Только перила были не красные, а самые простые, деревянные. Новый квартал на скале только строился.

Единственное, что оставалось неизменным, — квартал Учиха.

Они с Карин шли по нему на рассвете, потому невольно складывалось ощущение, что он не очень-то отличается от остальной деревни. В это время и в центральной местности, и здесь, на периферии, было тихо и безлюдно. Коноха спала.

— Все еще живешь тут?

— А где еще? — огрызнулась Карин.

Сарада промолчала. Она отметила про себя, что Карин изменилась, как будто перегорела. На ее лице больше не было того наркоманского блаженного выражения. Обычная женщина. Резкая, где-то даже острая.

— Куда делся папа? — спросила Сарада, немного погодя. — Никто толком не может ответить, куда он ушел.

А сама подумала: «Однако, это не то чтобы не в его характере».

— Не знаю. Ушел. Что-то там за дела.

— А Итачи?

Карин вжала голову в плечи и зябко обняла себя. От утреннего холодка она дрожала.

— Умер.

Сердце не откликнулось. Иного ответа Сарада уже и не ожидала. В этом мире у нее больше не оставалось близких, она чувствовала это подсознательно.

— Когда?

— На войне.

— Как? — сухо спросила Сарада.

— Как-как… Защищал эту вашу Коноху.

— Джуни от него?

Карин пожала плечами.

Сарада хмыкнула.

Еще бы, от кого еще. Как Итачи появился, Карин вообще перестали интересовать другие мужчины. Тем не