Обратный отсчет: Равнина - Токацин

взглянуть на него, как услышал протяжный шелестящий вдох — существо наполняло воздухом внутренние полости. Джагул, сидящий на его макушке, вскочил, приложил ладони ко рту и издал вибрирующий рёв. Филки, вздрогнув, схватились за пращи.

— Тихо. Свои, — прошептал Вепуат и шагнул вперёд. На пепельный вал из кратера поднимались, не обращая внимания на дождь, двое Сэта.

Вода падала на них и тут же, шипя, испарялась — существа были накалены сильнее обычного. Они обратились к Вепуату, он отозвался негромким шелестом и потрескиванием. Сэта, повернувшись к кратеру, вскинул руку. За скалами полыхнуло, и ровное свечение стало ярче.

— Сэта говорят, что зверь Джагулов пил воду, — перевёл Вепуат. — С ним и его седоками теперь надо быть осторожнее. Они очень быстро наглеют. Если я подам тревогу, Сэта нападут — они взяли Джагулов в кольцо, а в городе ждут ещё воины. Джагулам об этом сказали, но они плохо понимают слова.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Значит, Джагулам доверяешь только ты?

Вепуат недовольно сощурился.

— Хватит уже. Мы обещали им помощь. Работаем!

Джагулы — десятка два, все с оружием — уже собрались на голове и загривке «зверя». Пока Вепуат говорил с Сэта, за ним молча наблюдали. Смотрело в его сторону и само животное — четыре глаза вытянулись на стебельках и ловили каждое движение сарматов. Когда между ними и существом остались считанные метры, оно шумно вздохнуло и сдвинулось на полметра назад.

— Помнит, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. Тот с трудом удержался от нервной ухмылки. «Такое забудешь. Зверь, кажется, неагрессивный — настроен бежать, а не драться…»

— Чёрный панцирь! — Джагул-переговорщик в костяной маске шагнул на землю перед пастью «зверя». — Ты вчера хорошо помогаю. Зверь пью вода и отвар. Ещё нет ем. Кровь тут мало. Больше там.

Он махнул рукой на живой холм. «Кровотечения из дыхалец продолжаются, а в пасти язвы поджили,» — перевёл про себя Гедимин. «Очень хорошо. Для такой-то мизерной дозы.»

— Есть он будет нескоро, — сказал Вепуат. — Давайте отвары, и то — осторожно. У него внутри всё изранено, пока не затянется — есть не сможет. Да и не захочет. Теперь показывай нам ваши ходы и норы. Я скажу, где нужно подобраться вплотную к шкуре.

— Показываю ход? — Джагул обвёл сарматов настороженным взглядом. — Ты два? Или ты и он, все четыре? Кто он, два?

— Сарматы, — Вепуат положил руки филкам на плечи и слегка подтолкнул их вперёд. — Как мы, но меньше. И панцирь ещё не вырос. С вашим зверем вдвоём трудно. Нужны четверо. Каждый встанет на свой пост. Показывай ходы!

Живой холм, потеряв сарматов из виду, шевелиться перестал. Гедимин был этому рад. Он косился на филков — они как-то умудрялись подниматься по округлым выступам и хаотично разбросанным шипам, не соскальзывая. У Джагулов на панцире «зверя» были свои тропы, вот только сармат их в упор не видел. Вбивая когти в щиток, расслаивающийся прямо под ступнёй, он вспоминал гигантские растения Броннов. «Те хоть до ступенек додумались. А тут… ещё бы оно не рассыпалось под ногами, было бы проще.»

Двое Джагулов держали оттопыренный щиток, пока сарматы протискивались во внутреннюю капсулу — и ещё дальше, в узенький боковой лаз. Одна из его стен дышала теплом; потом она под ладонью слегка промялась, и Гедимин отдёрнул руку — это был уже не панцирь, сарматы добрались до живой шкуры.

— Ну вот, — Вепуат провёл ладонью по горячей «стене». — Слегка шевелится, но вроде не мешает. Продуктивный слой. Видишь, сверху — как сетка волокон?

Жёсткие волокна, и правда, выступали на коже; между ними, в переплетениях, виднелись небольшие ороговевшие выступы. «Отсюда нарастает щиток,» — Гедимин покосился на другую «стену» — в её неровности он вжимался спиной. Места между будущей бронёй и уже отслоившейся было много — чуть ли не полметра.

— Вот, — Вепуат поддел когтем волокнистую сетку. — Втыкай прямо сюда. Сорок сантиметров — тыкай, как тыкнется, дальше я тебя со сканером направлю. У-ух… Ярне, Эстен, стойте, где стоите!

Там, где остались филки и Джагулы-провожатые, к коже «зверя» прирастал прочный щиток толщиной сантиметров в сорок. Второй его слой, отошедший на полтора метра, образовывал большой «отсек». В нём кто-то жил — краем глаза Гедимин увидел лежаки, прибитые к «полу» штырями, и ямку для сосуда с конусовидным дном. Сейчас в отсеке было очень тесно; его даже держали приоткрытым — видимо, из-за духоты.

На стенах «жилого отсека» были светящиеся пятна — кто-то взял церу и нарисовал орнамент; на «живой» стене не рисовал никто, и свет тут давали только фонари сарматов, но и их для крошечного «туннеля» было много. Гедимин, щурясь, отцепил от скафандра шприц. «И опять без анестезии, мать моя колба…»

Существо едва заметно вздрогнуло, когда игла проткнула кожу, но Гедимину и этого хватило, чтобы рёбра стиснул ледяной обруч. «Вот оно чуть-чуть шевельнётся…» — он вжался спиной в неровный щиток многослойной брони. Вжиматься было особо и некуда — между щитком и кожей сармат едва умещался и постоянно упирался куда-то локтями.

— Чувствует, — прошептал Вепуат, глядя, как по светло-бурой шкуре в тёмных полосах волокон пробегает волна. — А, всё, успокоилось. Два градуса вниз — и до упора!

Гедимин и сам понял, когда игла вошла в крупный сосуд — руку упруго толкнуло. Сармат надавил сильнее, лапки-фиксаторы впились в толстую шкуру, но до нервов не достали — существо лежало спокойно, даже кожу не морщило.

— Прямо в цель, — прошептал Вепуат, глядя на экран сканера. — Держится?

Гедимин надавил ладонью на колбу, подёргал в стороны. По коже «зверя» пробежала слабая волна — существо что-то почувствовало, и сармат с трудом заставил себя не отдёргивать руку. «Да тут некуда. Опять локтём ударюсь. Так, вроде всё нормально…»

— Вылезай, — Вепуат, уже покинувший тесный «коридор», протянул сармату руку. — Крепкие у тебя иглы! Я уж думал, придётся лучевым резаком…

Гедимин дёрнул углом рта — шутку он понял, но смеяться что-то не хотелось.

— Ярне,