Испытание на прочность - Александр Ярославцев

Русские, внимательно наблюдавшие за действиями врага, внезапными вылазками пытались если не приостановить эти работы, то хотя бы затруднить их проведение. Почти каждую ночь, подобравшись под покровом темноты к вражеским траншеям, команды охотников нападали на саперов противника. Застигнутый врасплох неприятель в панике убегал, бросая свой шанцевый инструмент. Пока к месту нападения из тыла подходили резервы, русские разрушали то, что противники успели сделать.

Действия охотников оказались очень эффективными, и тогда Пелисье отдал приказ о проведении тотальной бомбардировки русских позиций. Несмотря на то что Восточная армия, как и русские, испытывала определенные затруднения в снабжении порохом, «африканец» приказал не экономить огневой запас, решив рискнуть ради достижения долгожданной победы.

Рано утром 17 августа около восьмисот неприятельских орудий обрушили свой смертоносный удар на русские позиции. По своей силе и огневой мощи эта бомбардировка Севастополя значительно превосходила все прежние. От разрыва вражеских бомб вся земля на русских передовых позициях тряслась в течение нескольких часов. Оглушительный грохот полностью перекрывал все звуки на батареях, и порой для того, чтобы сказать что-то друг другу, защитникам бастионов приходилось кричать прямо в ухо товарищу или вообще объясняться жестами.

От вражеской бомбардировки сильно страдал и город, а не только передовые позиции обороны. В этот день в Севастополе не было ни одного места, которое было бы безопасным от бомб или ядер противника. Многие городские дома, здания, склады получили серьезные повреждения.

От вражеских снарядов пострадала даже Михайловская церковь, куда во время богослужения упала бомба, разрушившая иконостас.

Прогрохотав несколько часов подряд, к полудню вражеские орудия стали замолкать и вскоре совсем умолкли, вернув тишину на израненные бастионы Севастополя. Главный удар врага был направлен на участок русской обороны, протянувшийся от Малахова кургана до Четвертого бастиона. Почти все укрепления передовой линии были серьезно повреждены, и едва огонь осадных батарей стих, как уцелевшие от бомб и пуль солдаты гарнизона стали торопливо исправлять полученные разрушения.

Приученные к тому, что после очередной бомбардировки неприятель может пойти на штурм, русские стали подтягивать к переднему краю обороны свои резервы, за что вскоре жестоко поплатились. Выдержав паузу в пару часов, противник вновь открыл по бастионам ураганный огонь, от чего придвинутые к переднему краю воинские соединения понесли серьезные потери. Не имея возможности укрыться от сыпавшихся на них градом бомб и ядер врага, русские солдаты мужественно стояли под смертельным огнем, пока не пришел приказ отойти от передовой линии обороны.

Особенно большой вред севастопольским бастионам наносили осадные мортиры, которых у врагов было в изрядном количестве. Стреляющие по навесной траектории, они не только могли разрушать оборонительные сооружения, но и наносили большой урон живой силе: как гарнизону укрепления, так и подведенным к передовой резервам.

Мортиры составляли малую часть всей севастопольской артиллерии, и потому ответный огонь русских пушкарей заметно уступал по своей эффективности огню противника. Все достижения их настильного огня заключались в подавлении нескольких батарей неприятеля и уничтожении двух его пороховых погребов. Особенно отличились артиллеристы Третьего бастиона, которые смогли привести к полному молчанию английскую мортирную батарею на Камчатском люнете.

Вражеская бомбардировка длилась до самой глубокой ночи, а затем, по коварному плану Пелисье, в передовых траншеях французов загремели барабаны. Будучи уверен в том, что противник пошел на штурм, генерал Хрулев вновь стал подводить резервы из глубины тыла, и вновь они угодили под смертельный огонь врага.

В течение полутора часов русские полки стояли вблизи передовой, пока вновь возглавивший оборону города генерал Остен-Сакен не отдал войскам приказ отступать в тыл.

Все с тревогой ждали утра следующего дня, и опасения севастопольцев были не напрасны. Едва только солнце взошло на небосклоне, как противник возобновил бомбардировку города с удвоенной силой. Теперь осадные батареи врага обрушили свой огонь не только на Малахов курган, но и на позиции Четвертого и Пятого бастионов. Грохот от пушечных выстрелов длился пять часов, временами чуть ослабевая, чтобы затем вновь достичь своего максимума.

Так продолжалось до двух часов дня, после чего наступило временное затишье. По приказу Пелисье был дан небольшой отдых людям и орудийным стволам, которые приходилось регулярно охлаждать холодной водой. Генерал очень опасался, что пушки могут отказать в самый важный момент.

Желая помочь своим товарищам на Малаховом кургане и Четвертом бастионе, артиллеристы Северной стороны и Константиновской батареи вели интенсивный обстрел вражеских позиций. Итогом их стрельбы стало уничтожение четырех пороховых складов союзников, но они не смогли сокрушить ни одной осадной мортиры.

Примерно около восьми часов вечера осадные батареи союзников прекратили обстрел русских позиций. Но наступление ночи не гарантировало русским спокойной жизни. Ровно в одиннадцать часов вечера из английской траншеи напротив Четвертого бастиона неожиданно вылетели три белые ракеты. Раздались громкие крики и барабанная дробь, какая обычно бывает при начале штурма. Напрасно встревоженные часовые пытливо вглядывались в сторону вражеской передовой, пытаясь определить, покинули британцы свои траншеи или нет. Ночная мгла была надежным щитом коварному противнику, который, сидя в траншеях, лишь только имитировал атаку.

Измученные и утомленные за день севастопольцы стали торопливо выходить на банкеты, готовясь отражать нападение врага, а генерал-лейтенант Хрулев в очередной раз двинул к передовому краю обороны резервы. Все ждали штурма, но Пелисье вновь обманул русских, имитируя атаку. Едва только пехотные батальоны приблизились к бастиону, как на них обрушился сильнейший артиллерийский огонь.

В ночной тьме союзники били исключительно по площадям, но их огонь был очень результативен. За два часа бомбардировки русские потеряли свыше девятисот человек убитыми и ранеными. Было много потерь и среди офицеров, которые самоотверженно стояли вместе со своими солдатами, выказывая полное презрение к свистящей вокруг них смерти. Осколком бомбы в голову был убит генерал-майор Голев, находившийся в это время на Четвертом бастионе. Штуцерной пулей в ногу был ранен генерал от инфантерии Александр Петрович Хрущев, терпеливо ожидавший со своими батальонами вражеского штурма.

Вместе с ними получил серьезное ранение генерал-майор Тотлебен, выехавший на позиции для осмотра нанесенного врагом ущерба и утверждения расположения новых оборонительных позиций. Еще раньше этот герой Севастополя был ранен в руку, но, несмотря на все протесты медиков, остался в строю. Теперь же ранение оказалось куда опаснее. Генерал Тотлебен получил сильнейшую контузию грудной клетки ядром и, как ни порывался остаться в Севастополе, на этот раз врачи были неумолимы. На скрипучей телеге он был отправлен на излечение в Симферополь.