Тяжелый понедельник - Санджай Гупта

— Не говори глупостей. — Кейт встала и пошла на кухню. — Хочешь зеленого чая?

Вслед за ней Тай вошел в маленькую кухоньку. Кейт поставила на плиту чайник и зажгла газ.

— Ты же понимаешь, что смерть брата и сестры не могла пройти для нас бесследно. — Она была совершенно спокойна. — Наверное, поэтому я пошла на работу в страховую компанию. Мне хотелось понять, что такое риск, научиться его взвешивать.

— Понимаю, — сказал Тай, он все еще приходил в себя после взрыва эмоций.

— Знаешь, с точки зрения моей профессии мы — общество, занимающееся никчемным делом — взвешиванием рисков.

— Что-что?

— Например, мы чувствуем себя в большей безопасности за рулем автомобиля, чем на борту самолета, хотя на самом деле риск попасть в автомобильную аварию выше, чем риск погибнуть в авиационной катастрофе. Мы больше всего боимся рисков, связанных с человеческой деятельностью, например, мы опасаемся излучения сотовых телефонов больше, чем солнечной радиации, хотя она намного опаснее. Мы боимся, когда высока неопределенность риска. Мы боимся осознанного риска. Мы боимся незнакомого риска.

— Вижу, что ты куда-то клонишь, но не понимаю куда.

— Мы запрограммированы взвешивать риски как нечто определенное и ничего не можем с этим поделать.

Чайник засвистел, Кейт налила кипяток в чашки и поставила их на стол:

— Выпей. Ты всегда любил зеленый чай. Даже тогда, когда все находили его грубым, резким и вообще данью моде на восточный мистицизм.

Кейт улыбнулась.

— Спасибо, сестричка. Поглотил груду антиоксидантов. Теперь и я грубый и резкий… Я даже иногда медитирую. — Тай отхлебнул чай. — Ты начала что-то рассказывать о риске.

— Да. Это имеет отношение к тому, что произошло с мальчиком.

— С Квинном Макдэниелом.

— Да, с Квинном Макдэниелом. Он вышвырнул твои актуарные таблицы в окно как ненужный хлам. Вдруг, совершенно внезапно, у здорового с виду мальчишки оказался высоченный риск умереть — даже при том, что его оперировал один из лучших в мире хирургов. Когда ведешь машину, ты не в состоянии ее полностью контролировать, даже если думаешь, что это не так.

— Не уверен, что я тебя понимаю.

Кейт отпила из чашки. Тай внимательно смотрел на сестру. Он почти физически видел, как работают шестеренки в ее голове.

— Беды и неприятности случаются и с хорошими людьми. Такое бывает. Ты, при своей подготовке, при своей квалификации, сделал все, что мог, чтобы опрокинуть эту вероятность. Но все же беды случаются и с хорошими людьми. Даже если операцию им делает неподражаемый Тай Вильсон. Знаешь, старший брат, дело не в поисках раскаяния и не в попытках соизмерить хорошее и плохое в вещах. Так у тебя ничего не выйдет.

— Так что же мне делать?

— Тай, — Кейт присела рядом с ним на диван, — извлеки урок из своей ошибки и двигайся дальше. Это самое главное, что ты можешь и должен сделать.

Вместе с Кейт Тай поехал в детский сад за ее дочками — Лидией и Лайзой. Обе сразу бросились обнимать дядю Тая. Кейт очистила апельсин и дала девочкам по половинке.

— Ты переночуешь?

— Нет. — Тай уже обдумал план дальнейших действий. Сейчас ему было намного легче, чем до приезда сюда.

— Ты не создашь никаких проблем. Девочки будут просто счастливы, что дядя Тай останется ночевать. Увидишься с Генри, он прилетит поздно вечером.

— Нет, я должен… — Тай умолк. Что он должен? Он предполагал, что после Феникса полетит в Мичиган, в больницу. Но надо ли?

— Так что ты собираешься теперь делать? — спросила Кейт, словно прочитав его мысли. — Поедешь домой? Вернешься в больницу?

— Не знаю, еще не решил.

Тай обнял сестру, по очереди подбросил в воздух малышек и пошел к машине.

— Передай Генри, мне жаль, что я его не застал. Но я скоро приеду еще раз.

— Ты не приедешь, — усмехнулась Кейт. — Но все равно он тебя почему-то любит. Тай выехал на дорогу и повернул к Фениксу. В сторону аэропорта. Увидев бензоколонку, решил заправиться. Нужно было потянуть время, чтобы еще раз все обдумать.

Когда его сын судорожно закашлял, натужно вздохнул, покатился по полу и умер, Виллануэва был потрясен. Его сын, его Ник, на сцене. Выступает, как настоящий актер. Неужели это тот самый фрукт, который вечно лежит на диване, а если что-то говорит, то бормочет так, что ничего не поймешь? Но вот он, в гриме, на сцене — играет роль. Виллануэва сейчас испытывал гордость не меньшую, чем если бы увидел сына в составе футбольной команды, завоевавшей чемпионский титул. Джордж знал, что такое восторг толпы, он пережил этот экстаз, а теперь его пережил Ник.

И Виллануэву ничуть не волновало, что парень дебютировал в крошечной роли в самодеятельном школьном спектакле, по сценарию, написанному детьми и ими же поставленному. Теперь он видел своего сына с другой стороны, видел, что этот тощий молчаливый — как будто он немой — мальчишка может не только часами смотреть телевизор и играть

в видеоигры. Всего какой-нибудь час назад Джордж думал, что его сын — неисправимый и безнадежный неудачник, малыш, потерявшийся в коконе своего виртуального мира, ребенок, чьи руки постоянно жмут кнопки на игровом пульте. Неужели это тот самый подросток, который все время смотрел в пол и мямлил что-то нечленораздельное, когда отец пытался с ним поговорить?

Увидев Ника на сцене, Эль-Гато просто лопался от гордости. Он едва сдерживался, чтобы не хлопнуть по плечу сидевшего рядом родителя и крикнуть: «Это мой парень только что умер на сцене!»

Но сильнее гордости было ощущение, будто он сбросил с плеч какой-то груз. Только теперь Джордж осознал, как угнетало его сомнение в том, что сын сумеет найти в мире свое место. Когда он увидел, каков его Ник на сцене, этот страх рассеялся. Ну, почти рассеялся. Может быть, все будет не так уж плохо в жизни Ника? Может быть, мальчик окончит колледж. Может быть, он найдет работу. Может быть — Джордж свято в это верил, — может быть, его сын найдет подругу, полюбит ее и женится. Выступление Ника стало той нитью, которая, как сильно надеялся Виллануэва, станет первой нитью ткани счастливой и — пусть даже сам Джордж ненавидел это слово — нормальной жизни.

И что плохого в том, что он, кто знает, станет театральным актером, а не спортсменом. Виллануэве было все равно. Каждый ребенок должен найти в жизни свое место. Может быть, Ник не станет одним из тех, кто чуть не до старости сидит на заднице, ждет чуда и ест родительский хлеб.

Надежды Виллануэвы в отношении сына сильно пошатнулись после того, как не получилось сделать из него футболиста. Сейчас Джорджа уже не волновало, что его сын не интересуется спортом и его качает от ветра. Если он смог сыграть в пьесе, то, наверное, есть и другие таланты, прячущиеся под неуклюжей оболочкой застенчивого подростка.