Золотая всадница - Валерия Вербинина

– Слышали новость? Войкевича выгнали.

– Как это? – изумилась его собеседница.

– Обыкновенно, Амалия Константиновна. Король вызвал его к себе и вручил ему приказ в понедельник отправляться в Дубровник и заняться тамошней крепостью и гарнизоном. От своих придворных обязанностей он освобождается, но командование полком в виде исключения пока оставили за ним.

Амалия вспомнила воодушевление, с которым Милорад рассказывал ей о службе, его счастливое лицо, когда он говорил о своем полку, и у нее сжалось сердце. За что же король так наказывает его?

– Да тут нет ничего хитрого, Амалия Константиновна, – объяснил словоохотливый резидент. – Войкевич – парвеню, который держался только за счет личного доверия короля. Все остальные, замечу, адъютанта терпеть не могли. Лотта, граф Верчелли, Старевич, Иванович, генерал Новакович, королева, наследник… перечислять можно долго. Разумеется, по всем люблянским гостиным уже ходит анекдот, что полковника погубила женская перчатка. Вы ведь еще не слышали его, верно?

Амалия покачала головой. Оказалось, что где-то за кулисами Лотта Рейнлейн в присутствии Войкевича уронила на пол перчатку. Полковник ее не поднял, сделав вид, что ничего не заметил. Впрочем, всем было известно, что его отношения с балериной уже давно перешли в открытую вражду. Лотта, как обычно, пожаловалась королю на то, что его адъютант ее оскорбил. Стефан смолчал, но на следующий день секретарь от его имени вручил Войкевичу приказ отправляться в Дубровник и не возвращаться, пока он там все не приведет в порядок.

– Для Милорада это конец, – снисходительно пояснил Петр Петрович. – Не знаю, что было истинной причиной его отставки, постоянные жалобы Лотты или что-то еще. Его высочество тоже недавно был у короля, а королева Шарлотта вообще никогда не жаловала адъютанта. Так или иначе, мы избавились от опасного интригана, который только и делал, что вредил нам.

– А как вы думаете, что было истинной причиной его удаления? – задала Амалия вопрос, который жег ей губы.

– Возможно, он стал слишком много брать на себя, – со смешком ответил резидент. – Я бы сказал, что Войкевич просто зарвался, выражаясь простонародным языком. В какой-то момент он перешел черту, которую нельзя было переходить, именно это его и погубило. Больше вы не будете играть с ним в теннис, Амалия Константиновна, но, я убежден, в этом городе найдется немало куда более достойных людей, которые с удовольствием составят вам компанию.

Говоря о причинах, которые побудили короля столь круто обойтись со своим вчерашним другом, Петр Петрович был прав только отчасти. Раньше Стефан смотрел сквозь пальцы на проделки своего адъютанта, однако его задело, что тот слишком близок с Амалией, с которой сам король собирался познакомиться покороче. Тут весьма кстати подоспела Лотта со своей жалобой – и судьба незадачливого полковника была решена.

В своей жизни Амалия встречала достаточно людей, которых капризная богиня Фортуна сбросила с вершины благополучия на самое дно, и она знала, что немногие выживают в таких обстоятельствах. Обычно эти несчастные превращались в тень себя прежних, в жалкое подобие, которое кое-как влачило существование. Даже внешне они менялись – словно усыхали, становились меньше ростом, и в тоскующих их глазах загорался прежний огонь, лишь когда они вспоминали о прошлом. Впрочем, им и не оставалось ничего, кроме воспоминаний. Люди, которые в былые времена заискивали перед ними, теперь в лучшем случае проходили мимо, а новые баловни судьбы были оскорбительно равнодушны и не желали их знать. Каково же будет Милораду, с его пылким характером и гордым сердцем, чувствовать себя одним из этих изгоев, ловить на себе пренебрежительные взгляды и терпеть, как последнее ничтожество попытается отыграться за мнимые или действительные обиды, которые адъютант нанес ему в прошлом?

«А что, если он застрелится? – со страхом подумала Амалия. – Это вполне в его характере, такая реакция на такую обиду. Нет-нет, этого нельзя допустить!»

Попрощавшись с Олениным, она тотчас же велела заложить карету, чтобы ехать к полковнику.

Амалия впервые оказалась у него дома, и особняк Войкевича, который молва упорно именовала дворцом, не произвел на нее ровным счетом никакого впечатления. Обстановка была красивая, но чувствовалось, что здесь живет человек, не родившийся в уюте и не умеющий его ценить. Слуга, чем-то напоминающий полковника (вероятно, его дальний родственник), попросил Амалию подождать и вышел. Он долго не возвращался, и моя героиня стала терять терпение. Теперь ей представлялось, что идея навестить и успокоить Милорада была не так уж хороша. А если его уже утешили и он сейчас с женщиной, что тогда?

Амалия посмотрела на одну дверь, которая вела из гостиной, на другую и двинулась к той, которая была ближе. Поблуждав по коридорам, она оказалась возле комнаты, из которой доносились взволнованные голоса. Один голос Амалия узнала сразу, это был полковник. Второй принадлежал королевскому секретарю, кузену Войкевича.

– Я убью эту дрянь, клянусь! И проклятый Кислинг… Какая у него была торжествующая морда, когда он смотрел на меня!

«Кого это он опять собирается убить?» – подумала Амалия. Однако из следующих фраз, в которых было много не одобренных этикетом выражений, выяснилось, что Войкевич имел в виду причину своего изгнания, мадемуазель Рейнлейн.

– Милорад… – лепетал секретарь. – Милорад, не сходи с ума!

Ответом ему был яростный взрыв ругательств.

– И он ссылает меня – в Дубровник! На край света! Почему сразу не в Сибирь, Тодор? Почему не туда? Уж верно, русский царь по знакомству подыскал бы там для меня местечко!

– Милорад, тебе нельзя волноваться… Ведь у тебя такие планы! Помнишь, что ты мне говорил?

– А, планы! – с раздражением отмахнулся Войкевич. – О чем ты говоришь? Чтобы осуществить мои планы, надо находиться в столице! Возле короля! А если я буду в Дубровнике, то… даже эта носатая дура, дочка Рукавины, на меня не взглянет! Боже мой…

Он замолчал, и несколько мгновений Амалия слышала только его прерывистое дыхание.

– Милорад, – серьезно сказал Тодор, – тебе нельзя сдаваться. Нельзя! В конце концов, у тебя остается твой полк, твои люди. Конечно, у тебя отобрали звание адъютанта…

– Жизнь у меня отобрали, – уже без особой злобы промолвил Милорад. – Жизнь! Что я буду делать в Дубровнике? Кому я там нужен? А не уехать никак нельзя, иначе будет еще хуже.

– Я думаю, – несмело заметил секретарь, – меня, наверное, тоже того… Попросят. Ведь всем известно, что я твой родственник.

– Король никогда на тебя не жаловался, – тяжелым голосом ответил Войкевич. – Держись за место, Тодор! Для меня сейчас это очень важно.

– Разумеется, я постараюсь замолвить за тебя словечко… – начал его собеседник. Но Милорад перебил его:

– Нет! Ни словечка, ни полсловечка, слышишь? Ты только все испортишь. Пусть все идет как идет!

– Но ты ведь не сдашься? – спросил Тодор после паузы.