Охотники и жертвы - Райчел Мид

— Может, подарки развеселят тебя.

Я выпрямилась на постели.

— Подарки?

Улыбка исчезла. Он протянул мне маленькую коробочку и листокбумаги.

— От принца Виктора.

Удивленная тем, что Виктор решил сделать мне подарок, япрочитала записку всего несколько торопливо нацарапанных строк:

Роза!

Я очень рад, что ты серьезно не пострадала. Это поистинечудо. Ты словно заколдована, и Василисе повезло, что у нее есть ты.

— Как мило с его стороны. — Я открылакоробочку. — Вот это да!

Там лежало то самое ожерелье с розочкой, которое Лиссахотела купить мне, но не могла себе позволить. Я подняла блестящую цепочку, такчто усыпанная бриллиантами розочка свободно свесилась вниз.

— Немного чересчур для подарка выздоравливающей, —заметила я, вспомнив цену.

— На самом деле он купил его в честь того, что твойпервый день в качестве официального стража прошел с таким успехом. Он заметил,что вы с Лиссой разглядывали его.

— Вот это да! — Больше мне ничего не приходило наум. — Не думаю, что он прошел с таким уж успехом.

— А я думаю.

Усмехнувшись, я положила ожерелье в коробочку и поставила еена столик.

— Ты сказал «подарки». Есть еще что-то?

Он рассмеялся, звук его смеха ласкал меня. Господи, как мненравился звук его смеха!

— Это от меня.

Он протянул мне маленький простой кошелек. Озадаченная,взволнованная, я открыла его. Помада для губ, как раз такая, какая мненравится. Я сто раз жаловалась, что она у меня кончилась, но никогда не думала,что Дмитрий обращал на это внимание.

— Когда ты успел купить ее? Я глаз с тебя не спускала вторговых рядах.

— Секрет стража.

— А это за что? Тоже за мой первый день?

— Нет. Просто захотелось тебя порадовать.

Без раздумий я наклонилась и обняла его.

— Спасибо.

Судя по тому, как он замер, я застала его врасплох… на самомделе я и себя застала врасплох. Однако спустя несколько мгновений онрасслабился и обхватил меня обеими руками, ладони пришлись как раз на нижнюючасть спины. Я подумала, что умру прямо тут, на месте.

— Я рад, что тебе лучше. — Его голос звучал так,словно он говорил мне в волосы, прямо над ухом. — Когда я увидел, как тыупала…

— Ты подумал: «Вот неудачница».

— Нет, я совсем другое подумал.

Он слегка отодвинулся, чтобы видеть меня. Мы оба молчали.Глядя в его глубокие темные глаза, я испытывала желание утонуть в них, теплоразлилось по телу, словно внутри вспыхнуло пламя. Очень медленно, очень бережноего рука потянулась ко мне, и длинные пальцы легли на мою щеку. При первомприкосновении я вздрогнула. Он накрутил на палец локон моих волос, как тогда, вгимнастическом зале.

Сглотнув ком в горле, я с трудом оторвала взгляд от его губ,пытаясь представить себе, каково это — поцеловать его. Эта мысль и возбуждала,и пугала, что, конечно, было ужасно глупо. Сколько раз я без малейших раздумийцеловалась с парнями! Подумаешь, большое дело — поцеловаться еще с одним, пустьдаже он сильно старше. Тем не менее при одной мысли о том, что расстояние междунами сократится и его губы приблизятся к моим, мир вокруг начинал вращаться.

Послышался негромкий стук в дверь, и я быстро отпрянула.Доктор Олендзки просунула голову в помещение.

— Мне послышалось, вы разговариваете. Как ты себячувствуешь?

Она вошла и заставила меня лечь. Дотронулась до моейщиколотки, наклонилась, чтобы как следует осмотреть ее, и, закончив, покачалаголовой.

— Тебе повезло. Ты так вопила, когда тебя принеслисюда, что я подумала — ногу придется ампутировать. Видимо, просто шок. Думаю,завтра тебе лучше воздержаться от тренировок, но во всем остальном ты впорядке.

Я испустила вздох облегчения. Никаких воспоминаний особственной истерике у меня не сохранилось, и, по правде говоря, я чувствовалаопределенное смущение, что закатила ее, хотя понять меня можно: если бы ясломала или потянула ногу, возникли бы серьезные проблемы. Я не могла позволитьсебе впустую тратить здесь время, любой ценой я должна весной пройти испытанияи закончить обучение.

Доктор Олендзки разрешила мне покинуть больницу и вышла.Дмитрий принес с другого кресла мои туфли и пальто. Глядя на него и вспоминая,что произошло перед приходом доктора, я чувствовала, как внутри разливаетсятепло.

— У тебя есть ангел-хранитель. — сказал он, глядя,как я надеваю туфли.

— Я в ангелов не верю. Я верю только в то, о чем могупозаботиться сама.

— Ну, значит, у тебя потрясающее тело, продолжал он, ия подняла на него вопросительный взгляд. — В смысле способности исцеления,я имею в виду. Мне рассказывали об этой аварии…

Он не уточнил, о какой конкретно аварии идет речь, но этомогла быть лишь одна. Обычно разговор на подобную тему нервировал меня, но ячувствовала, что с Дмитрием могу обсуждать все.

— Все говорили, что я не должна была выжить, еслиучесть, где я сидела и то, каким именно образом машина врезалась в дерево.Фактически только Лисса находилась в безопасной зоне. Мы обе отделалисьнесколькими царапинами.

— И после этого ты не веришь в ангелов и чудеса.

— Нет. Я…

— Это поистине чудо. Ты словно заколдована…

Мысли с бешеной скоростью заметались в голове. Может… может,у меня и впрямь есть ангел-хранитель…

Дмитрий тут же заметил изменение в моем настроении.

— Что такое?

Я попыталась стряхнуть с себя эффект воздействия медицинскихпрепаратов, мысленно потянулась к Лиссе и восприняла некоторые ее ощущения.Тревогу. Огорчение.

— Где Лисса? Она была здесь?

— Где она сейчас, я не знаю. Когда я нес тебя сюда, онавсе время была рядом, а потом сидела у постели до прихода доктора. Пока онасидела с тобой, ты была спокойнее.

Я закрыла глаза с таким ощущением, будто вот-вот потеряюсознание. Я была спокойнее, пока Лисса сидела рядом со мной, потому что оназабирала мою боль. Она исцеляла меня…

Как и тем вечером, когда произошла авария.

Теперь все стало на свои места. Я не должна была выжить, всетак говорили. Кто знал, какие повреждения я на самом деле получила? Внутреннеекровотечение. Сломанные кости. Не важно, что именно, потому что Лисса исправилавсе. Вот почему, очнувшись, я увидела, что она склонилась надо мной.

И скорее всего, именно поэтому она потеряла сознание, когдаее доставили в больницу, и на протяжении нескольких последующих днейчувствовала себя измученной. И тогда же началась ее депрессия. Этовоспринималось как нормальная реакция на потерю семьи, но вот вопрос — не стоялоли за этим что-то еще, не сыграло ли тут свою роль исцеление меня?