Магия ворона - Маргарет Роджерсон

Кажется, я знала, почему Наперстянка сорвала с моих волос венец. Я могла лишь надеяться, что не ошибаюсь. Потому что я собиралась поставить на кон этой азартной игры все, что у меня было, и сюрпризы ненавидела.

– Я выпью, – прошептала. Хватка Наперстянки на моих запястьях ослабла – то ли чтобы дать мне свободу движения, то ли просто от изумления. Мне было все равно. Я упала на колени и поползла по земле, от боли и отчаяния двигаясь неуклюже, пока не уперлась локтем в каменный борт колодца, оцарапав кожу. От движения боль снова пронзила мое вывихнутое плечо, и я слабо застонала. Овод смотрел на меня, оцепенев, прищурившись. Насколько далеко сошла я с его тропы? Глоток из Колодца был последним, на что я бы согласилась пойти. Но, конечно, я еще не довела дело до конца.

Я опустила здоровую руку в глубину Колодца, сложив ладонь горстью. Вода была наощупь совершенно обычной, но одного осознания, что она могла сотворить, хватило, чтобы по моему телу прошла волна холода. Дыхание вырывалось из легких неровными толчками, когда я подняла сверкающую горсть воды, в которой отразились разбитые кусочки лунного света. А потом внезапно я остановилась. Моя рука просто… не могла пошевелиться. Я все еще крепко сжимала пальцы, но вода утекала сквозь них, и лужица на моей ладони стремительно уменьшалась.

Что если одного прикосновения к воде было достаточно, чтобы начать превращение?

Грач позвал меня по имени.

Я подняла испуганный взгляд и увидела, что он смотрит на меня, напряженный, как натянутая струна, как будто готовый к прыжку. Он колебался; я видела, как мучительно это было для него. Он не хотел, чтобы я принимала такое решение, зная, что для меня оно страшнее смерти. Но он также не хотел, чтобы я умерла. Грач не мог ничего сказать; любые слова прозвучали бы как предательство. В тот же момент я поняла, что со мной произошло.

– Отпусти меня, – ласково сказала я ему. – Доверься мне.

Грач склонил голову. Паралич приворота отступил. Я стиснула зубы и поднесла горсть воды к губам, так близко, что от моего дыхания по поверхности побежала рябь.

Потом я подняла взгляд и посмотрела Оводу в глаза. Я повернула ладонь, выливая воду обратно в Колодец. Потом высоко подняла другую руку, хоть мое плечо и взвыло от боли, хоть я едва чувствовала металлическую вещицу, зажатую в кулаке пополам с грязью и травой.

Цитируя самого Овода, мне вот-вот предстояло узнать, на самом ли деле Ремесло может погубить его народ такими средствами, которые я была даже не в состоянии вообразить. До сих пор.

– Пошел ты к черту, – рявкнула я ему и швырнула брошь в виде ворона на дно Зеленого Колодца.

В тишине поляны послышался общий вздох – странный звук, как будто целая стая птиц разом поднялась в небо. Несколько фейри рванулись к колодцу, вытянув руки; но хотя они и отреагировали с необычайной скоростью, никому из них не удалось поймать брошь прежде, чем она полетела, сверкая и переливаясь, в темные глубины Колодца.

Дрожь прошла по земле. Все инстинктивно отпрянули – все, кроме Овода, который замер на месте как вкопанный. Он просто стоял и смотрел. И в этот момент показался мне ужасно старым и незнакомым, как памятник самому себе. Возможно, весенний принц прокручивал в голове собственные слова, которые тогда, на поляне, и подали мне идею уничтожить Зеленый Колодец с помощью Ремесла.

Камни пошатнулись, а потом распались, падая в бездну один за другим. Ряд за рядом они разрушались, а на их месте из земли выскакивали новые, подобно бесконечному фонтану. Грохот камней заглушил все остальные звуки, и известковая пыль вздымалась над поляной клубами, как дым. Грач потянулся ко мне, и мы вместе отшатнулись прочь. В следующий момент поляна заходила ходуном, швырнув всех наземь. Я не увидела, но почувствовала последний каменный взрыв. Валун размером с тележное колесо прокатился мимо нас, оставляя за собой дорожку раздавленных папоротников и согнутых молодых деревьев. Когда пыль рассеялась, на месте Зеленого Колодца высился гигантский каменный гурий – огромная груда камней, тысячелетних на вид. Что бы ни случилось с нами теперь, я ощутила прилив яростного удовлетворения: отвратительный Колодец уничтожен, и после меня ни одному человеку не придется испытать мучительной встречи с ним. Ни один смертный больше не повторит судьбу Астры.

Место, где только что стоял Овод, было погребено под горой булыжников, способной раздробить и десять человек. От него не осталось и следа.

Наперстянка пришла в себя первой.

– Она разрушила Зеленый Колодец! – взвыла фейри, рванувшись к нам на четвереньках. Грач со всего размаха врезал ей по лицу, отбросив в сторону. Ее голова ударилась об гурий с влажным гулким треском. Мох потянулся вверх по камням, покрывая их почти до половины; из щелей между ними стремительно прорастали фиолетовые дикие цветы. От тела Наперстянки ничего не осталось. Она была мертва. Я только что увидела, как погибла фейри.

Другие присутствующие набросились на нас. На этот раз меня схватила Тсуга; она рывком подняла меня на ноги. Грача смогли одолеть только вчетвером; каждого из нападающих он отбрасывал, пока они не схватили его вместе, заломив ему руки, с опаской поглядывая в сторону останков Наперстянки.

Среди криков ужаса и бессвязных причитаний послышался чей-то смех. От боли слабо соображая, я не сразу поняла, кто смеялся. Астра лежала на земле, впившись пальцами в мох, чувствуя его как будто впервые после длительного заточения в неволе. По ее щекам текли слезы; она хохотала исступленно, во все горло. Я таращилась на нее, не понимая, что происходит, пока меня не осенило, что изменилось. Она снова стала смертной.

– Ужасно умно, смертная, – прошипела Тсуга мне прямо в ухо. Ее рот оказался так близко, что я слышала, как двигаются губы. Холодное, как лед, дыхание коснулось моего лица. Она пахла страшнее, чем все фейри, которых я встречала, вместе взятые: перед глазами мелькнули бесконечные, скованные льдом сосны, снежные шапки гор вдалеке, волки, прыгающие через стремнины, оскалив пасти, обагренные кровью. Жесткая кора ее доспехов царапала мне спину. – Или же не умно вовсе. Иногда так сложно сразу увидеть разницу. Ну-ка стой смирно.

Я думала, что она убьет меня на месте. К чему я не была готова, так это к тому, что она схватит меня за вывихнутую руку и одним безжалостным движением вправит сустав обратно. От удивления я даже не вскрикнула. Боль в плече поутихла и теперь лишь слегка пульсировала.

– Вот так. Терпеть не могу, когда смертные хнычут. Вы все, за мной! Хватит ныть. Поднимайтесь.

По приказу Тсуги деревья, окружавшие поляну, забились, затрещали, зашумели. Тан выступил из темноты, склонив голову, чтобы высвободить рога из веток. Чары стекали с его тела рваными лоскутами. Секунду назад это был прекрасный величавый олень, но вот перед нами уже стояло жуткое лесное чудовище, кишащее жуками, глядящее на нас пустыми дуплами глаз, из которых капала гниль. Когда оно обернулось ко мне, я почувствовала в его взгляде что-то еще: древнее, неумолимое.