"Батарея, огонь!". На самоходках против "тигров" - Василий Крысов

— Форсируйте атаку!

Я понимал его, противник бил по нам из десятков орудий! — нужно было как можно быстрее зацепиться за село, укрыть машины от прямых попаданий. Сигнальными флагами подал команду всем экипажам: «Ускорить атаку!» Рыская по полю, на максимальных скоростях самоходки мчались на врага! Прислуга вражеских орудий задергалась! От страха, угрозы неминуемой гибели стреляли они уже почти бесприцельно, поэтому подбить им удалось только один танк. Атакуя, наша батарея раздавила несколько орудий и уничтожила два бронетранспортера.

Нашим войскам удалось закрепиться в восточной части села. Противник отошел в его западную половину, за линию прудов, разделявших Кочерово на две части.

Во второй половине дня комбриг 69-й мехбригады полковник Дербинян ввел в бой второй эшелон, и немцы начали отходить в юго-западном направлении. Но уличные бои продолжались до вечера.

Пока мы вели перестрелку с немецкими танками, на восточной окраине села произошел курьезный эпизод. Возле дома, который Луппов и Мельников превратили в штаб, стоял танк Шишкова. Санинструктор Валя Воробьева решила понаблюдать за боем через приборы, забралась в танк, села на место наводчика и, пристроившись к окуляру прицела, стала вращать подъемный и поворотный механизмы пушки. И вдруг видит: в село входят три немецких танка! С испугу она вскрикнула: «Шишков!», автоматически продолжала вращать пушку. Экипаж головного танка, видя, что на него наводят орудие, стал отходить задним ходом, остальные принялись разворачиваться для отступления. Такую ситуацию и увидел экипаж Шишкова, который в это время обедал во дворе и, почуяв неладное, стремглав бросился к танку. Все мгновенно заняли свои места, однако успели произвести только один выстрел — по замешкавшемуся третьему танку. Танк загорелся, но экипаж успел выскочить и скрыться за домами.

Перед отходом из села противник нанес сильный огневой удар по нашим войскам. Во время этого артналета погиб один из лучших разведчиков полка сержант Сергей Карпович Рассоха. Долго мы переживали его гибель, сострадая страшному горю, которое обрушится на его семью, старожилы полка знали, что в селе Родина Алтайского края его возвращения ждали жена и пятеро детей.

* * *

Отступая по шоссе Киев — Житомир, противник на каждом удобном рубеже оказывал нам упорное сопротивление, и продвижение наше замедлилось. Для мобильного преследования отступающего противника, чтобы не дать ему закрепиться, комбриг приказал срочно сформировать и выслать вперед передовой отряд, включив в него мотострелковый батальон, саперный взвод, две танковые роты и две батареи самоходок, в том числе и нашу.

У реки Царевка мы внезапно для себя настигли крупную группировку противника, насчитывающую около полусотни танков и штурмовых орудий. Развернулся сильный ночной бой. Вражеские танки с пехотой оказались на выгодных позициях — на краю леса, отделенного от шоссе огромной, метров двести, поляной. Перестраиваться из походного положения в боевое нам пришлось под огнем противника да еще с переходом за очень глубокий кювет, и вначале немцам удалось поджечь один танк и подбить две самоходки и «тридцатьчетверку».

Приспособившись к местности и воспользовавшись освещением поля боя, которое устроили немцы, мы открыли сильный ответный огонь. Капитан Голубев, видя, что своими силами нам не разбить такую группировку, приказал Самойлову своим экипажем незаметно, лесом, подобраться к левому флангу противника и поджечь несколько танков, чтобы создать впечатление обхода противника и с другой стороны.

Как было дело, рассказал потом сам Коля Самойлов:

— К танкам мы подобрались незамеченными. Но у нас случилась беда, наводчику попала в глаза пороховая гарь, он не мог стрелять, заменил его у прицела Иван Платонович. И оказался справным наводчиком! Правда, и стреляли мы метров со ста. Но факт! — от первого же выстрела Ивана ближайший танк загорелся. На скорости сменили позицию и удачно подобрались ко второму. Зажгли и второй! Потом третий! Немцы не понимают, откуда их бьют, так как наши выстрелы сливаются с общей канонадой боя. Но когда мы зажгли четвертый танк, нас застукали! Видно, кто-то заметил нашу самоходку. Сам знаешь, подача, исполнение приказов у них завидные: через какие-то секунды на нас направило пушки не меньше десятка танков! Задним ходом мы успели вдвинуться в лес, но все-таки нас зажгли. Сразу же набежали, окружили машину автоматчики, истребители танков. А машина горит! Мы незаметно через аварийный люк вылезли, лежим под днищем, не дышим, не подаем признаков жизни. И дождались, ушли фрицы, решили, что весь экипаж сгорел с танком. В темноте, за дымами удалось нам отойти к реке, и тут, уже на мосту, напоролись на группу саперов, они минировали опоры. К счастью, Петя Мурзинцев в самый последний момент прихватил из машины сумку с гранатами и в тот момент не растерялся, сразу швырнул в минеров одну за другой три гранаты. Потом ползли по кювету, нас заметили — пулеметно-автоматный огонь открыли сильнейший! И все-таки вырвались! — закончил свой рассказ командир.

Всю ночь у Царевки продолжался сильный бой. Снаряды и пули летели с той и с другой стороны, горели танки, гибли люди. Очень много было ранено пехотинцев, занявших оборону в кювете. Я и теперь будто слышу крики раненых: «Сестра, сестра, помоги!..»

Под утро подошли наши главные силы, и противник начал отходить на Коростышев.

* * *

Тяжелые бои продолжались в районе села Кол. Городецкая. Здесь 25 и 26 декабря нам пришлось отражать яростные контратаки врага. Но к вечеру подошла 70-я мехбригада, мы снова перешли в наступление и к полуночи смогли овладеть восточной окраиной Коростышева.

На рассвете 27 декабря 69-ю бригаду и наш полк контратаковали крупные силы противника, и нам пришлось отойти в район Козиевки. Только силами всех частей и соединений корпуса, форсировав реку Тетерев — не забыть ее обледенелые берега! — был освобожден город Коростышев. Произошло это 28 декабря.

Но и после этого продолжались тяжелые бои. Населенные пункты Пилипы, Рачки и Демчин несколько раз переходили из рук в руки. Потери были большие с той и с другой стороны. В боях за Рачки погиб один из храбрейших офицеров Красной Армии командир 71-й механизированной бригады Герой Советского Союза гвардии полковник Владимир Васильевич Луппов. Очень смелый был! Пошел с танкистами на укрепленный рубеж в первом эшелоне, и немцы сожгли его танк, весь экипаж сгорел заживо.

В село Пилипы наша батарея вошла первой, действуя в авангарде бригады. Была ночь, в лунном свете хорошо просматривались ровные ряды белых хат. Продвигались мы с мерами предосторожности, зная, что впереди наших войск нет. В селе стояла тишина, видимо, местные жители уже спали, лишь немногие трубы еще струили запоздалый дымок. Не было никаких признаков присутствия немцев. Вдруг с южной окраины села послышался гул моторов и русское «ура». Мы с Ишкиным в недоумении переглянулись: свои-то свои, подумалось, а подстраховаться не мешает. И дал команду: