Убийца из прошлого - Моника Кристенсен

Эверетта начала бить дрожь. Ни разу в жизни ему не было так страшно.

Он заметил норвежца-шахтёра, стремительно двигавшегося между ящиками с оборудованием, и крикнул ему:

– Корабль скоро затонет. Пойди в мою каюту, ты знаешь, седьмой номер. Там чёрный ящик с ручкой. Вытащи его на палубу. Я тебя здесь встречу.

Он сурово посмотрел на норвежца. Осознал ли тот приказ? По крайней мере, он отскочил назад, к трапу.

Эверетт ждал. Норвежца всё не было. Ещё немного – и будет слишком поздно.

Внезапно вернулись самолёты. Эверетт скорчился возле рубки, судорожно глотая воздух и чувствуя, как в груди колотится страх. Вокруг корабля опять падали зажигательные бомбы, но в этот раз прицел был сбит – они промахивались на десятки метров.

Шум самолётов постепенно удалялся, и Эверетт осторожно встал на ноги. Пора было уходить в безопасное место. Корабль уже так накренился, что на палубе едва можно было устоять. Но он вдруг вспомнил про Джорджа Фрея. Не видел его с тех пор, как началась бомбёжка. Неужели связист был в каюте, когда норвежец туда пришёл?

«Селис» одним бортом привалился ко льду. Пламя из нижних отсеков готово было перекинуться на палубу. Эверетт огляделся. Почти все люди корабль уже покинули. Внезапно он заставил себя встать в полный рост. Еле держась на ногах, съехал к трапу. Позже он сам не мог понять, как ему только хватило на это смелости. Преодолев трап, он опустился на четвереньки и пополз по коридору. Дополз до седьмой каюты, открыл дверь и увидел, что Фрей сидит, опершись спиной о переборку. Он держал на коленях чёрный ящик. Крышка была наполовину открыта.

– Полевая радиостанция? – Эверетт с трудом выдавливал слова.

– Да, – ответил Фрей, – это твоя…

– Нет, то есть…

В глазах Фрея что-то сверкнуло. Возможно, ярость. Но он быстро справился со своими чувствами. Закрыл крышку чёрного ящика. Защёлкнул замок. Неуклюже попробовал встать.

– Помоги мне, будь добр. Нам нужно поднять радиостанцию на палубу, а затем переправить на лёд. Не важно, кому она принадлежала, от неё будет польза.

Эверетт никакого сознательного выбора не делал. В тот момент – нет. Корабль резко перевернуло. В люк над трапом залилась вода и потекла по коридору. Он схватился за радио, и его вместе с ящиком швырнуло из дверного проёма на противоположную переборку. Дверь каюты захлопнулась. Он слышал, как внутри падало что-то тяжёлое, как в закрытую дверь ударялись какие-то предметы. Эверетт попытался встать, но ноги разъезжались.

В дверном замке торчал ключ. Эверетт потянулся вперёд, упёршись ногами в переборку напротив двери. Услышал удары кулаков с противоположной стороны. Повернул ключ. Сказал себе, что дверь невозможно было открыть. Но зачем тогда её запирать?

– Эй! Есть впереди кто? Помогите мне! Эйлиф сломал руку.

Это был норвежец. Он стоял у трапа по пояс в воде. И тут аварийные лампы погасли. Наступила темнота, оставался только светлый четырёхугольник люка над трапом. Эверетт отпустил дверь и дал воде отнести себя к трапу. Вода заливалась в коридор с двух сторон. На последних метрах его ноги уже не могли нащупать опоры.

Эверетт выкрикивал приказы:

– Бросай своего товарища. С ним нам не выбраться.

Он оттолкнул их от трапа и от неуклонно уменьшающегося светлого четырёхугольника. Ноги нашарили ступеньку, и он, собрав последние силы, выбрался на палубу и поплыл к ледяной кромке. Там его уже ждали протянутые руки, которые втащили его на лёд. Но чёрный ящик остался в проломе. Он потянулся за ним, но тот был без крышки. Внутрь стала заливаться вода, и он затонул.

И тут вернулись самолёты. В лицо ему посыпался снег, взрываемый пулемётными очередями.

«Селис» тонул больше часа. Но в последние минуты он уходил под воду очень быстро. Когда последние языки пламени зашипели и потухли, а корабль исчез под водой, превратившись в тень, в ледяной воде остались бороться за жизнь всего двое. Матрос с «Селиса», уже выбравшийся на сухой лёд, подскочил к ним и помог последним выжившим перевалиться через ледовый край буквально за секунду до того, как их унесло бы течением.

«Исбьёрна» не было, но в нескольких сотнях метров те, кто спасся с «Селиса», заметили людей с ледокола, идущих к берегу. Они медленно двинулись в том же направлении. Солнце припекало, воздух был неподвижен, в Арктике стояла чудная тихая весенняя ночь. А потом самолёты снова вернулись. На этот раз без бомб. Они пустили в ход пулемёты, которые расстреливали людей на льду. Тишину взорвали крики, от крови лёд сделался красным. И наконец, когда их покинула последняя надежда, когда у них уже больше не оставалось сил, всё закончилось. Наступила тишина.

Он изо всех сил старался помочь. Но Эйлиф, рыжий парнишка из Тромсё с заячьей губой, получил смертельное ранение в спину. Он донёс его до берега, где Эйлифа забрали другие люди.

Он развернулся и пополз по льду обратно. Он тащил и носил. Сначала раненых, потом припасы. Он не чувствовал ничего – ни страха, ни холода. Только странную опустошённость.

В снегу по колено брели они по Баренцбургу в поисках укрытия. Они обходили дом за домом. Некоторые были совсем непригодны для жизни: снесена крыша, выбиты окна или внутри всё выгорело при пожаре. Другие были так хорошо забаррикадированы, что им не удавалось открыть ни дверь, ни окна. В конце концов они обосновались в постройке, которая раньше служила больницей. Разломав кое-что из мебели, затопили печи, раздели тех, кто промок насквозь и переохладился, упав в ледяной пролом, оказали помощь тяжелораненым. Экспедиционный врач оказался в числе выживших. Его инструменты пошли на дно вместе с «Исбьёрном», но в больнице он нашёл кое-какие инструменты и лекарства. В первые двое суток он не сомкнул глаз.

Провели перекличку. Четырнадцать человек утонуло вместе с кораблями, пятнадцатого подстрелили на льду, и он умер в первую же ночь. К счастью, у них были еда, спальники и одежда. Удалось спасти один из пулемётов. Радиостанции не было, зато была лампа Олдиса – сигнальный фонарь, с помощью которого можно было передавать сигналы морзянкой. И в домах Баренцбурга нашлось много пригодных к использованию вещей. Из больницы они решили сделать штаб-квартиру.

Первую ночь он провёл в бывшей палате вместе с десятком шахтёров. Свои вещмешок и сумку он задвинул под одну из кроватей у окна. Если подумать обо всех вещах, что погибли вместе с кораблями, и о тех, что остались на льду, изрешечённые пулями, то сохранение его имущества в целости было настоящим чудом.

Он смертельно устал, но сон всё не шёл. Он лежал и вспоминал, как Харальд Ольдерволл держал его за плечо, когда он по льду тащил на себе Эйлифа. Биргер Олуфсен, старший брат Тура, остался на борту «Исбьёрна». Не было среди выживших и Джорджа Фрея. Эверетт спасся.

Ему бы надо было испытывать облегчение, но облегчения не было.

Белый медведь спал, привалившись к волнообразному снежному наносу, одному из многих вылепленных ветром на просторной прибрежной равнине. Если бы снег не сверкал на солнце так ослепительно, они бы увидели его издалека. А так они наткнулись на него неожиданно, затормозив в каких-нибудь десятках метров от зверя. Медведь поднял голову и втянул носом воздух.