Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

Таблички для письма и стилус

Личная переписка и секретари. Кальв, как и всякий известный в Риме человек, вел обширную переписку. Чтобы стать автором интересных писем, требовался определенный талант, отправленные письма должны были выглядеть написанными просто и естественно, но в то же время столь безупречным языком, чтобы позднее их можно было собрать и издать в виде книги. Некоторым немногим адресатам, особенно жившим не в Риме родственникам, Кальв едва ли не ежедневно писал послания собственноручно. Но намного чаще он свои письма диктовал. У него было двое рабов-amanuenses, всегда находившихся при нем. Умея записывать продиктованное им в виде сокращенной скорописи, они затем переписывали развернутый текст красивым почерком и всегда представляли окончательные вариант своему хозяину, но не на подпись, а для скрепления его печатью. Вследствие столь интенсивной переписки римлян спрос на новые таблички для письма в столице был невероятно высоким. Однако если адресат не собирался хранить полученное письмо, то воск могли переплавить, а табличку использовать по новой.

Распространенность книг: папирус и торговля папирусом. При всем том объеме работ, который выполняли секретари, он был куда меньше того, который производили писцы, выпускавшие книги. Бедняки, снимавшие каморки в многоквартирных инсулах, не могли позволить себе занимать в них место объемными свитками папирусов, тогда как выскочки-вольноотпущенники всегда собирали обширные домашние библиотеки (которые могли никогда не читать) хотя бы для того, чтобы произвести о себе впечатление как о современном человеке.

В обиходе книги были столь распространены, что их разрозненные листы порой смачивали водой, чтобы использовать на кухнях для сохранения рыбы в свежем виде, или если листы оставались сухими, то заворачивали в них специи.

Бумага тогда была еще неизвестна, а пергамент использовался главным образом для самой важной переписки, общественных документов и тому подобных текстов, требовавших чрезвычайно надежного носителя. Практически все книги писали на папирусе, свернутом в свитки[176]. Папирус производился только в Египте, и, если бы импорт этого драгоценного материала вдруг прекратился, немедленно и Греция, и Италия погрязли бы в безграмотности.

Водно-болотное растение папирус вырастало на заболоченных участках Нила до высоты примерно в десять футов (около 3 м). Сердцевину его высоких стеблей поначалу разрезали на полосы; затем эти полосы укладывали одну подле другой на смоченную водой доску и промазывали поверх клеем. На этот первый слой укладывали второй, на этот раз поперек, образуя нечто вроде сетки. Затем доску помещали под пресс, слои папируса отбивали молотком и разглаживали ножом из слоновой кости или раковиной. После этого материал для письма был готов к использованию и для экспорта из Египта.

Емкость для книг

Емкость для книг

Торговля папирусом в значительной степени была стандартизирована. Существовало восемь повсеместно признанных сортов этого материала. Лучший из них – hieratica, названный так из-за тонкости и прочности, так что египетские жрецы использовали его для своих священных книг. Самым дешевым сортом являлся emporetica – употреблялся лишь в качестве оберточной бумаги. Все промежуточные сорта папируса подходили для написания книг. Для этого его отдельные листы склеивали в длинный свиток, на котором и писали книгу, либо ее сначала записывали на отдельных листах, которые затем склеивали в свиток.

Размер и формат книг. Исходя из материала книги поэтому могли достигать любых размеров, но все обычно помнили греческое выражение: «Большая книга – большое зло!» Вряд ли кому-то могло доставить удовольствие прокручивание свитка нестандартной длины, для того чтобы отыскать в нем то или иное нужное место. Не так уж много книг имели длину более 100 листов[177], большинство было куда меньше их размеров. Каждый лист папируса образовывал отдельную страницу (6–12 дюймов в высоту), на которой текст размещался обычно в одну колонку шириной 4–6 дюйма на каждом листе, причем пустое пространство отделялось красной чертой перед началом следующего листа.

Двойная чернильница

Перо и свиток

Совершенно невозможно было читать написанное на обороте уже исписанного папирусного листа, изготовленного таким образом. В результате уже обреченные на участь макулатуры книги часто использовались для школьных упражнений или в качестве бумаги для заметок. Если же папирус оказывался достаточно высокого качества, то оставшийся на нем текст смывали влажной губкой, затем лист высушивали и только потом на нем писали. Книги подобного рода ничем не напоминали «тяжелые тома» более позднего времени. Илиада Гомера обычно умещалась на двадцати четырех отдельных свитках, на каждом из которых была запечатлена одна из ее «книг». Такой же принцип действовал и для других стандартных работ. Поэтому большинство «книг» в римских библиотеках по объему лишь ненамного превышали брошюры.

Для письма на пергаменте, разумеется, нельзя было использовать стилус. Выходом из положения стали перья из тростника. С их помощью на пергамент наносился текст чернилами, сделанными из ламповой сажи и камеди – для обычных записей, и красными, яркими и долговременными – для рисунков и украшений написанного. В библиотеке Кальва, как и почти в каждой другой, были две большие изящные чернильницы из бронзы, украшенные серебряными инкрустациями и соединенные вместе: одна предназначалась для черных чернил, другая – для красных.