Перстень на пальце - Валерий Александрович Пушной

Поначалу Аристарх не уделил должного внимания этой записке. Но после того, как была организована слежка за Кесковым и стали появляться довольно любопытные сведения, он вдруг вчитался в нее. Андр. Что такое Андр? Скорее всего, это Андрей. Да, несомненно, это Андрей. А ведь это имя Кескова. Среди завсегдатаев кафе такого имени больше не встречалось. И надо отметить, что никто из завсегдатаев не называл Кескова по фамилии, только по имени. Выходит, что Андр., Андрей, это все-таки Кесков. Значит, Андрею налог отдать. Но почему налог? Почему не долг? Может быть, ошибся Рушкин, написав это слово? Но у Рушкина сейчас об этом не спросишь. Его найти не могут. Следовательно, надо соображать самому. Акламин задумался над запиской. Пытался все разложить по полочкам, но как-то все укладывалось плохо. Иногда хотелось отбросить эту памятку, пока однажды мозг не ожил, и по извилинам, как языки пламени, не поползли наводящие вопросы. А что, если в записке нет ошибки? Все правильно в ней. Андрею налог отдать. То есть Рушкин должен был отдать Кескову налог. Но почему Кескову, а не налоговой? Кто такой этот Кесков? И тут Аристарху пришло в голову: а зачем Кесков каждую неделю встречается с предпринимателями? Приятели, что ли? Нет! Так, может быть, он с них получает эти самые баксы, условно называемые налогами? А почему нет? Если предположить, что некто вложил в бизнес каждого свои средства, то вкладывал он для того, чтобы иметь затем доход. И этот доход, прибыль для него должен кто-то в городе собирать. Кесков вполне может подходить для этой роли. Важно, чтобы ему доверяли. Но если он действительно сборщик денег, стало быть, он доверенное лицо. А, значит, приближен, как говорится, к телу. И если этим телом является тело Хозяина, следовательно, выход на того через Кескова наиболее вероятен. Версия Исая подкрепляла эту точку зрения.

Акламин склонялся к тому, что обладатель сиплого голоса, позвонивший однажды ему по телефону, вполне может быть тем самым Хозяином. Но это так же означало, что они имели дело с серьезным преступником, что развитие событий непредсказуемо. Когда похищают с целью выкупа, тогда действия преступника можно более-менее спрогнозировать, можно ожидать определенных шагов. Но в данных обстоятельствах, когда неясна цель похищения, невозможно даже предположить, во что все может вылиться. Картотека, к сожалению, ничего не дала. Скорее всего, это был преступник со стажем, который, переезжая с места на место, менял клички, как перчатки.

Дверь слегка пискнула. На пороге появился Исай с охранниками и с чувством внутреннего беспокойства. Хмурые виноватые лица охранников были опущены, они прятали глаза, как будто в этом кабинете их вина усугублялась. Чувство это усиливалось еще потому, что все были молоды и крепки, только таким и карты в руки, чтобы отважно постоять за женщину. А получилось всё наоборот. Ну, пусть это произошло бы с кем-то одним, а ведь их целая группа. И всех точно мордой об асфальт. Печально. Но печально не для них, с них, как с гуся вода. Печально для Ольги. Аристарх неулыбчиво рукой показал на стулья. И когда все молча разместились, стал задавать вопросы. Ответы были одинаковы. Никто никого не мог дополнить.

— Как вы могли допустить, что Ольга оторвалась от группы, шла впереди всех? — не понимал Акламин. — У вас что, не были определены места, где, кто должен находиться, охраняя ее? И потом, как вы не поняли, что за рулем сидел другой человек? Да, затемнены боковые стекла. Но ведь у водителя обязанность, всегда выходить навстречу. А на этот раз, с ваших же слов, никто не вышел. Почему никого из вас это не насторожило? Почему не появилась мысль, остановить Ольгу и проверить машину? Это же основная функция охраны! Иначе, зачем вы нужны?

Понуро уткнувшись в пол, охранники молчали. Что можно было сказать в ответ? Это как после драки кулаками махать. Разумеется, с их стороны было безусловное нарушение инструкции.

И как только они появились перед Исаем, он жестко пропесочил каждого. Устроил такую трепку, такой разнос до помутнения в мозгах, до коликов в животах. Но теперь хоть распни их, вернуть все назад и изменить положение вещей невозможно. Постные потерянные лица охранников уже ничего не выражали, кроме мученического раскаяния. Не добившись информации, в какой можно было за что-то зацепиться, Акламин отправил охранников, но задержал у себя Исая:

— Глеб сказал мне о твоей версии, — проговорил он, когда за охранниками захлопнулась дверь. — Я тоже поддерживаю ее. Но прошу тебя не влезать сейчас никуда, потому что этим занимаются оперативники. Ты можешь только помешать им, спугнуть Кескова и попасть под нож или пулю преступников. Пока неизвестно, кто такой Хозяин и на что он способен. К сожалению! — его неулыбчивые глаза были серьезны и строги.

Выслушав Аристарха, Исай ничего не ответил. В голову пришло, что Акламин опер и, разумеется, опытнее него. Между тем, он испытывал чувство вины перед Глебом и Ольгой за просчет охранников, а потому не собирался сидеть на месте и ждать с моря погоды. Уже сейчас, глядя на Аристарха, видя, как тот, отодвинув записную книжку, придвинул к себе чистый лист бумаги и взялся за авторучку, собираясь что-то писать или чертить, Исай усиленно думал, с чего ему начинать отрабатывать свою версию. Отпустив его, Акламин мелким почерком коротко набросал на листе бумаги свои наметки по дальнейшей разработке Кескова.

Утром следующего дня на стол Акламину легла новая информация о том, что нашли полностью выгоревшую автомашину с почти обуглившимся трупом женщины внутри. Сохранившийся государственный номерной знак говорил о том, что это машина принадлежала фирме Корозова. Аристарх выехал на место преступления. Труп обгорел до такой степени, что с трудом угадывалось тело женщины. Аристарх ничего не стал сообщать Корозову, хотя сразу определил, что это была машина, в которой похитили Ольгу. Напрашивался ошеломляющий вывод, что обгоревший труп принадлежал жене Глеба. Но без экспертизы утверждать это было нелепо, и Аристарх осадил себя, уткнувшись в новый тупик. Чувства были тяжелейшие. Оперативники переворошили весь пепел с целью отыскать какую-нибудь улику или деталь, которые бы давали повод для тех либо иных суждений, но все тщетно. Огонь не оставил улик. Вернувшись в отдел, Акламин не находил себе места. Чувствовал, что долго сохранять в секрете от Глеба это событие не удастся. Так и случилось. Сгоревшую машину видели многие, и слух разнесся по городу со скоростью звука. К вечеру этого же дня Исай нашел обгоревший остов машины, и доложил