Мальчики да девочки - Елена Колина

На Надеждинской всегда были люди, – если не гости, то ночующие знакомые и родственники, всегда звучал смех, разговоры, и на фоне разнообразной жизни не сразу стало заметно, что Ася с Диной постепенно начали друг друга избегать. Под каким-то прозрачным предлогом – нежелание беспокоить Асю с Лилей поздними приходами с работы – Дина перебралась ночевать в самую дальнюю комнату, предпочитая мерзнуть, чем быть рядом с сестрой. Фаина, всегда так въедливо вникающая во все подробности быта, прежде тщательно вымеряла бы температуру воздуха в обеих комнатах, переночевала бы под каждым пледом и одеялом, проверяя их сравнительную теплоту, и только потом разрешила бы или не разрешила, но сейчас она только пожала плечами – делайте что хотите.

Единственное, чего сестры действительно хотели, это скрыть от матери свое соперничество, – обеим было невыносимо перед ней стыдно, как будто, полюбив одного и того же человека, они совершили какое-то семейное предательство.

Конечно, девочкам не удалось бы долго обманывать Фаину, но после отъезда Ильи Марковича в Белую Церковь Фаина и сама ослабила свою семейную хватку. Она ждала известий об отце и брате, известий не было, и в это время вся семья как будто немного разбрелась, развязалась – у детей была своя драма, у взрослых своя. Так что Фаина стала к своим домашним не то чтобы равнодушной, невнимательной, но чуть более рассеянной, НЕ ТАКОЙ внимательной. Как все властные люди, она обладала способностью не видеть того, что происходит у нее под носом, если это не вписывалось в ее планы. А ее планы были – выдать Асю за доктора Певцова, и она продолжала вести с Павлом доверительные разговоры уже почти как с членом семьи и даже однажды, желая приободрить его, сказала:

– Я не против русского мужа для девочек. Мои девочки особенного религиозного восприятия не получили, они свою нацию уважают, но я не против русского мужа.

Фаина очень расстроилась бы, узнав, что она ВСЕ ПРОПУСТИЛА, но ничего не поделаешь, так и было – к счастью девочек, все это ИНТЕРЕСНОЕ прошло мимо нее.

Лиле Асины-Динины страсти казались немного смешными и детскими, да и сам ПРЕДМЕТ страсти казался ей второсортным. Но все же она увлеченно плела мелкие интриги в Асину пользу, хотела все устраивать, все решать, все нити держать в своих руках, и иногда у нее даже мелькала самодовольная мысль, что все у них будет так, как она захочет.

– Ты заметила, каким он смотрит на меня особенным взглядом? – теребила Ася Лилю. – Ты заметила, как он подал мне пальто? А когда говорили о том, кто как понимает красоту, он сказал, что ему нравится южная красота, ты заметила, как он при этом кивнул на меня? Как ты думаешь, когда он признается мне в любви?

– Уж очень он робок, наш Ромео, – сокрушалась Лиля. – Придется мне взять это дело в свои руки. Ты ничего не умеешь.

– Не умею... – вздохнула Ася. – Но женщина не может первой признаться в любви...

– Не может, ни за что не может, – охотно согласилась Лиля.

Большая ошибка считать другого человека предметом, который можно передвигать по своему разумению, а у нее была такая склонность – считать мужчин предметами... И даже случай с Никольским не разубедил ее в этом – в глубине души Лиля считала, что все дело в том, что она поставила его НЕПРАВИЛЬНО...

– Существует тысяча способов... – Лиля задумалась и мгновенно нашлась, выбрав из своих тысячи верных способов один для Аси. – Представь себе сцену: вы сидите рядом, у тебя вдруг разорвались бусы, он бросился собирать, ты тоже. Вы оба стоите на коленях, и вдруг ты – раз, и поднимаешь на него глаза. – Лиля подняла глаза вверх, похлопала ресницами: – Вот так. – И медленно прикрыла глаза с томным видом. – Затем ты быстро закрываешь глаза, и тогда он тебя целует... Поняла?

Ася засмеялась:

– Ты типичная соблазнительница из фильма.

– Ну, и делай тогда все сама, – обиделась Лиля. – Женщина всегда может немного подтолкнуть мужчину к объяснению, это во всех книгах написано...

– Но если бусы вдруг не порвутся? Они же не могут порваться по заказу, силой мысли...

– При чем здесь твои мысли, дурочка? – покровительственно сказала Лиля. – Ты сама порви, только не мои зеленые, а которые не жалко. Я тебе дам знак, а ты незаметно дернешь за нитку...

Кончилось это тем, что Лиля сама дернула за нитку, но дальше все пошло не по плану – Павел Асю не поцеловал...

Павел молчал и дружил со всеми, и между сестрами потихоньку началась подковерная борьба. Ася была слишком горда, чтобы на глазах у всех увлекать Павла в отдельные разговоры, а Дина – нет, не слишком. К тому же у Дины с Павлом обнаружились общие научные интересы.

В свободное время Певцов писал научную работу на модную тему «Трудовое воспитание детских коллективов» – пытался связать трудовое воспитание с психологией и невропатологией. Дина собирала для него практический материал, и они часами сидели за угловым столиком в гостиной и что-то вместе высчитывали, делили количество детей на количество посаженных деревьев или склеенных коробочек, получая коэффициенты детского трудолюбия, строя графики зависимости учебного времени от количества коробочек... Разобраться в этом не мог никто, кроме них самих.

Ася радовалась, когда Павел приходил на литературные четверги, но радовалась напрасно: когда приходил Павел, появлялась и Дина, – уж не сговаривались ли они заранее? И тут же оказывалось, что Павлу по его научным надобностям необходима Дина, и они с Диной ворковали в углу о своих коэффициентах.

В коэффициентах прошел месяц, и работа Певцова о трудовом воспитании детских коллективов была написана, и, казалось бы, на этом Асины неприятности должны были закончиться. Но Певцов с Диной ПРОДОЛЖАЛИ все так же подолгу сидеть вдвоем в гостиной, разговаривали, а бедная Ася под разными предлогами бродила мимо них и прислушивалась.

Теперь Павел обсуждал с Диной еще одну модную тему – вопросы детской сексуальности. Ранняя детская сексуальность искажает половое содержание современного человека – вот в чем состояла научная идея, поэтому необходим правильный подход родителей, врачей и школы к социальным и биологическим интересам ребенка. Ася дулась, недоумевала: понятно, что это не роман, не ухаживание, а совместное осмысление правильного подхода, но... Ася ходила вокруг, как охотник, пристально рассматривая следы, и вдруг незаметно начала по-настоящему ревновать, ревновать так, как если бы они держались за руки, целовались, не сводили друг с друга влюбленных глаз. «Почему он выбрал ее, а не меня? – спрашивала себя Ася и тут же пугалась своих мыслей: – Ой, а разве он ее выбрал?..»

* * *

– Ох, какой ужас, как же так, какое страшное предательство, – приговаривала Дина. – Какой подлый этот Данглар, а как же Мерседес, как она могла поверить, я бы на ее месте ни за что не поверила в наветы на любимого человека...

– Вы бы ни за что не поверили, но ведь вы по натуре очень преданная, – смеясь, отвечал Павел.

Весь воскресный день они с Леничкой и Асей читали вслух «Графа Монте-Кристо». Все прежде «Графа Монте-Кристо» читали, кроме Дины, – оказалось, что Дина вообще не читала Дюма, и всем доставляло удовольствие следить за ее реакцией. Дина так непосредственно ужасалась, возмущалась и вообще ПЕРЕЖИВАЛА, что это было как театр, в котором они были актерами, а она единственным благодарным зрителем.