Песня вечных дождей - Э. Дж. Меллоу

«Силы богов, – подумала она, глядя на кусок мяса, который поставили перед ней. – Как я могу есть после того, что только что видела?»

– Итак, моя дорогая. – Герцог принялся за свой ужин, заметно уставший, но все еще совершенно очаровательный и обаятельный мужчина. Ну, если не считать черного масла, все еще вытекающего из каждой его поры. – Расскажите мне больше о том, чем занимались, пока меня не было.

Ларкира на мгновение закрыла глаза.

Ей хотелось закричать: «Ты только что пытал своего пасынка перед комнатой, полной людей.

С помощью супа».

Но естественно она промолчала. В конце концов, она была Бассетт. Способная адаптироваться, преодолевающая трудности и более умная, чем самодовольный ублюдок, который сидел перед ней. Оставалось слишком много ответов, до которых нужно было докопаться, а еще обнаружить хранилища и освободить земли. «Меня ждет долгая игра», – снова и снова напоминала она себе. Долгая игра, которой суждено закончиться удовлетворительно. Поэтому, пока молодой лорд лежал, дрожа от боли где-то в замке, задыхаясь при каждом вдохе, Ларкира оставалась с герцогом, болтая, улыбаясь и следя за тем, чтобы съесть все до последнего кусочка.

В то же время представляя, что каждый кусочек Хейзара станет для него последним.

Забудь, что я существую.

Перед глазами Ларкиры стоял пронизанный мукой взгляд Дариуса. Его боль казалась отражением ее собственной злости, что заставляло лишь быстрее идти сквозь полуночный ливень, сопровождаемый яростными порывами ветра и вспышками молний, освещающих дорожку вдоль западного крыла замка. Однако девушка ни капли не промокла, пока пела, создавая вокруг себя защитный пузырь беззвучной невидимости. Ее песня рассказывала о лете в полях; гул голоса был подобен солнцу, висевшему высоко в небе и согревающему все вокруг. Ларкира вытолкнула свою магию наружу, теплая ласка скользнула по ее коже как раз в тот момент, когда буря, налетевшая на нее, попытался проникнуть внутрь. Но все было тщетно, вода стекала по поверхности воздушного щита, окружавшего девушку. После сцены за ужином отец, несомненно, поймет, что время прятать свои силы истекло. Пост закончился.

Ларкира не знала точно, какая из дверей вела в спальню Дариуса, но, войдя в крыло, позволила интуиции вести ее вперед. Она прошла мимо скромно обставленной приемной, небольшой личной библиотеки и детской, застеленной белыми простынями. Ничего, для изучения комнат будут и другие ночи. Нынешняя предназначалась для кое-чего более важного.

Продолжая идти, Ларкира наконец направилась к закрытым двойным дверям в конце коридора. Снизу просачивалось теплое оранжевое свечение.

«Он здесь», – подумала она. Хотя Дариус был лишен даров, Ларкира начала распознавать его личную энергию; она взывала к ней, нагревала ее кожу, как будто молодой лорд и вправду обладал магией.

Девушка прижала руку к твердому дереву, и дверь со скрипом приоткрылась. Песня Ларкиры замерла у нее на губах, а сердце продолжало бешено колотиться, когда она неуверенно вошла внутрь.

Здесь, в его комнатах, присущий Дариусу аромат гвоздик казался более насыщенным, и на мгновение это отвлекло Ларкиру.

– Дариус, – тихо позвала Ларкира.

Возможно Ларкире было неуместно находиться в его покоях, но приличия больше не имели значения. Она хотела убедиться, что с ним все в порядке и, если будет на то воля богов, он жив!

Ее взгляд пробежался по огромной комнате, стульям и столам. Балконные двери были распахнуты настежь, впуская сильный ветер, который боролся с пылающим камином, расположенным у дальней стены. Затем взгляд девушки остановился на кровати в центре и лежащей там фигуре.

Ларкира затаила дыхание, устремилась к Дариусу, но сердце с облегчением забилось быстрее, стоило ей увидеть, как он дышит во сне.

Она быстро сочинила новую песню, колыбельную, которая еще глубже погрузила его разум в сон. Только тогда Ларкира осмелилась расслабиться, и, властно взмахнув рукой, со свистом закрыла балконную дверь, заперев ее на засов. Пространство, казалось, вздохнуло с облегчением, спальня наполнилась теплом и тишиной.

Тем не менее зрелище, представшее перед ней, было далеко не приятным, и пропитанное яростью напряжение сжало ее горло, когда она увидела уродливые пятна на коже и опухшие глаза лорда. Все выглядело не так плохо, как за ужином, но Дариус запутался в простынях, как будто даже во сне все еще боролся со своим монстром. Ларкира подошла ближе. У нее не было точного плана, когда она изначально направлялась сюда, но теперь, увидев Дариуса, обнаружив его без сознания, она знала, что должна сделать.

Ларкира сделала глубокий вдох, прежде чем выдавить песню, которую отец обычно пел ей с сестрами, ту, которую, по его словам, любила их мать. Мелодия всегда успокаивала Ларкиру по ночам, и, присев на край кровати Дариуса, она окутала его звуками музыки, словно теплым компрессом.

Магия полилась из рта Ларкиры, превращая песню в заклинание, играя на ее языке и губах, и когда энергия, заключенная в ее крови, устремилась вперед, девушка послала мягкие медово-желтые нити своего голоса проникнуть в уши Дариуса и ему на глаза.

Она направляла свою магию сквозь пальцы, легко касаясь лба Дариуса, идя по его щеке, вниз по шее, к каждой красной отметине, которая свидетельствовала о его мучениях. Девушка разделила свой голос на две благозвучно связанные части, высокую ноту и низкую, наблюдая, как кожа в тех местах, которых коснулась ее песня, становится гладкой и чистой. Разум Ларкиры гудел от ее песен и пребывания в состоянии эйфории из-за исходящей от нее целительной энергии, ее сердце неистово билось, когда она пыталась не отвлекаться от цели, сосредоточившись на теплом, сильном мужчине рядом с ней и на текущем действе. Ларкира могла вылечить свежие раны. Исцеление было одним из первых настоящих заклинаний, которым ее научили Ачак.