Парасомния - Д. В. Ковальски

Оливия уснула. Отлично справились, мисс Уолш.

Крики сержанта, пусть тихо, но все же дошли до гостиной, где все сидели. Гарп подскочил первым, за ним последовал Норман, но инспектор постарался обоих успокоить и вернуть на места.

– Господа, этот короткий крик принадлежит моему спутнику и, поверьте не стоит ваших тревог. Подобное я слышал утром, тогда ему приснился кошмар, и думается мне, что, укладывая вашу дочь, мистер Брукс, этот болван позволил себе задремать.

– Что если на него напали? – прервал его Норман.

– Тогда бы сержант Хилл не кричал, а мы бы услышали звуки выстрелов.

– Мне будет спокойней, если я выясню причину, – ответил Гарп и тяжело встал. Покачиваясь, он направился к выходу.

Норман сощурил взгляд на инспектора.

– Сдается мне, мистер Льюис, вас не заботит судьба моей семьи, – произнес он вяло.

– Она меня волнует ровно настолько, насколько должна, – Чарльз встретился с ним взглядом, – поверьте, среди нас есть безразличный человек, но это не я.

После этой фразы оба замолчали.

Гарп встретил сержанта у лестницы, ведущей на второй этаж, и они вместе вернулись в гостиную, где Оливер подтвердил версию инспектора. После того как все собрались в комнате, Чарльз встал и занял место у окна, чтобы всем его было прекрасно видно. Хлопнув дважды в ладоши, чтобы привлечь е себе внимание, он начал:

– Итак, что мы имеем: явная попытка ограбления, нападавшие – местная банда, называющая себя «Тени Севера».

– Нападавших было… – инспектор поднял кисть и приготовился загибать пальцы.

– Трое скрылись на лодке вместе с доктором, – включился в процесс сержант.

– Двое лежат здесь, – небрежно сказал Норман и рукой с бутылкой указал на тела, накрытые тканью.

– Значит, пятеро, – Чарльз смотрел на получившийся кулак.

– Был еще один, тот, что меня ранил, – вмешался Гарп, держа по привычке руку на шее в области пореза, – ранил ножом, таким же или подобным был убит один из нападавших.

– Тогда их было шестеро, – задумался инспектор, – но что стало причиной их ссоры?

– Делить им было нечего, они ничего не взяли, – сказал Норман.

– Веротяно, один из них был в банде, только чтобы подорвать дверь тайника? – предположил сержант.

– Звучит логично, а раз он не справился, то его решили убить, так как изначально не собирались брать в долю. Он унес ноги и, думаю, мы его больше не увидим, – добавил Чарльз и обратился к Норману: – Скажите, насколько ценны вещи, которые хранятся в тайнике?

– Там нет ничего ценного. Эта дверь не открывалась со смерти отца Саманты. Откуда они узнали про тайник, которым наша семья не пользуется? – спросил Норман и посмотрел на дворецкого, который к тому моменту вжался в кресло в углу комнату и выглядел растерянно.

– Хороший вопрос, мистер Гейл, ваш черед говорить, – инспектор сделал шаг в сторону дворецкого.

– Я ничего им не говорил, – Джонатан едва сдерживал слезы, – мой сын… он хотел взять совсем немного, только чтобы ему хватило денег уплыть в Америку, так он сказал… Он так плохо выглядел, я не мог ему отказать, но теперь стыд сжигает меня изнутри.

– Касательно того, что он ваш сын, – Чарльз пристально уставился на дворецкого, считывая каждое его действие, подтверждающее или опровергающее его слова: пока дворецкий не врал. – С чего вы взяли, что один из нападавших ваш сын?

– Он появился неделю назад, накануне моего отъезда за доктором, и принес письма, которые я писал… своей даме… – Джонатан издал тихий всхлип. – Эти письма тайна, как и наш роман. Мы встречались изредка, и каждая ночь была для меня наградой…

– Ваши романтические похождения нас не интересуют, – прервал его инспектор. – Вам этого хватило, чтобы поверить в то, что он ваш сын?

– Да, но и его глаза, они напомнили мне ее…

– Достаточно, я думаю, что вас обвели вокруг пальца, – подытожил инспектор.

– А письма они могли найти в одном из домов, которые ограбили до этого, – продолжил его версию сержант. – Я согласен с инспектором Льюисом, все выглядит, как обман.

– О чем вы с ним говорили, когда встречались?

– Я пытался его убедить покинуть город, я даже отдал ему свои сбережения, но он был непреклонен.

– Он говорил о тайнике?

– Нет, спросил лишь, где кабинет мистера Брукса.

– И что вы ему ответили?

Джонатан виновато посмотрел на Нормана и неуверенно ответил:

– То, что найдет он там лишь пустые бутылки.

Сержант усмехнулся, глядя, как Норман под эти слова открывает очередную бутылку бренди.

– Когда вы договорились встретиться следующий раз? – спросил Чарльз.

– Завтра утром, на нашем месте, в старом квартале, я могу показать.

– Вы завтра отправитесь с ним на встречу, а Гарп составит вам компанию, – Чарльз посмотрел на Гарпа. – Как вы себя чувствуете?

– Достаточно хорошо для утренней прогулки.

– Может, мне пойти? – предложил сержант Оливер Хилл.

– Нам стоит проверить пару мест, где предположительно могут быть преступники. Гарп, у меня к вам будет просьба.

– Слушаю.

– Возьмите его живым.

Нора появилась в комнате в тот момент, когда Гарп утвердительно кивнул, и пригласила всех на ужин.

5

Чердак особняка походил больше на полноценный жилой этаж, нежели на подсобное помещение. Если бы не полная запущенность, гораздо более явная, чем на остальных этажах, помещение сгодилось бы для жилья с условиями лучше тех, в которых проживали местные жители. Старая мебель, небрежно покрытая серой от пыли тканью, создавала иллюзию застывших призраков, мирно стоящих в темноте. Все пространство было разделено на несколько комнат, большая часть которых была завалена ненужными вещами, спустя несколько десятков лет ставшими довольно дорогими и ушедшими с молотка за приличную цену. Сейчас ценности они не представляли как для владельцев дома, так и для неожиданного гостя.

Сперва Ману планировал остаться на первом этаже и послушать беседу полицейских, но Голос четко дал понять, что делать этого не стоит. Стоило попасть в этом дом, как Голос стал наглее вторгаться в его разум. В прошлом Ману мог не слышать его неделями, каждый раз содрогаясь от его появления. За последние сутки он звучал в его голове достаточно часто, чтобы магический эффект, заставляющий трепетать, ослаб, даже вызывал легкое раздражение. В такие моменты Ману ощущал себя марионеткой без собственной воли, чего прежде с ним не случалось. Но мысли ослушаться Голос не возникало. Он поступил так единожды и чуть было не поплатился собственной жизнью.

Было у Голоса и еще одно удивительное свойство: он залечивал раны. Любой порез или пулевое ранение затягивались в течение нескольких часов практически бесследно. Процесс этот проходил