Все нечестные святые - Мэгги Стивотер

У Мариситы в кармане лежало письмо от Беатрис. Наверное, оно намокло, но Марисита отлично помнила содержимое письма: «Марисита, надеюсь, ты сможешь сегодня ночью закончить свое интервью. Беатрис».

Вот только Марисита не передумала. Ей по-прежнему не хотелось рассказывать свою историю. Одна мысль о том, чтобы говорить о своем прошлом вслух, причиняла ей боль; всякий раз, когда она возвращалась к этим воспоминаниям, из ее глаз начинали струиться слезы, а дождь над ней и ее бабочками принимался идти сильнее. Марисите казалось, что Сория и так уже презирают ее, потому что она завлекла их святого во тьму. Насколько же сильнее они станут презирать ее после того, как узнают, что она за человек?

Она вспомнила о последних словах, с которыми обратился к ней Даниэль, и от этого воспоминания ее глаза вновь покраснели, как это всегда случалось. Марисита любила Даниэля, скучала по нему и во все глаза вглядывалась вдаль, надеясь его заметить.

Нигде не было и следа Даниэля, лишь еще один домик, брат-близнец того, в котором она только что побывала. Эти два дома связывала целая история, но мы оставим ее за скобками. Когда Марисита открыла дверь, та рухнула на пол, перепугав дремавшую в коридоре узкоротую змею, известную также под названием слепая змея. Поднявшаяся в воздух пыль вступила во взаимодействие с бушевавшей над Мариситой грозой, и в воздухе затрещало электричество. Марисита подождала, пока стихия успокоится, а потом вошла. Мебель в большой комнате отсутствовала.

В углу стоял маленький алтарь со статуэткой Богоматери Гваделупской. Марисита опустилась на колени перед образом. Дева Мария стояла на постаменте из грубо вылепленных желтых роз, причем глядела по-доброму и печально, совсем как Даниэль. В центре цветочного подножия темнела надпись: «¿No estoy yo aquí que soy tu madre?»[21] Капли лившего над Мариситой дождя падали на керамическую статуэтку, и из-за этого казалось, что Пресвятая Дева плачет.

Марисита закрыла глаза и хотела помолиться, но вместо молитвы стала думать о навсегда утраченных историях этих покинутых домов, а также о Даниэле и о том, как ей теперь противостоять семье Сория. Она размышляла о том, как легкомысленный или безрассудный святой мог с легкостью превратить Бичо Раро в скопище таких же заброшенных домов, о том, что неуместный разговор способен обрушить смертоносную тьму на целую семью. Несмотря на все свои усилия уйти подальше от родных, Даниэль тем не менее подверг их опасности, ибо забыл, какой упорной становится любовь даже пред лицом страха. Марисита своими глазами это видела, уходя сегодня утром из поселения. Семья Даниэля по-прежнему боялась, и всё же надежда их сплотила.

Она вытащила из кармана письмо Беатрис. Бумага размокла, но чернила еще держались. Просьба Беатрис осталась четкой и яркой.

Марисита знала, что ее нежелание делиться с другими своей историей продиктовано эгоизмом. Она же видела, как музыка помогла Дженни, и видела, как, действуя исподволь, Дьябло Дьябло помог Робби и Бетси победить их тьму. Вполне возможно, ее рассказ сможет помочь Даниэлю. Никто не знает, что ему нужно услышать, чтобы одержать верх над своей тьмой, зато известно, что он хочет услышать ее историю.

И всё же она сидит здесь, потому что так проще для нее самой: она уже долгие месяцы бежала от своего прошлого и в глубине души знала, что просто выбрала очередной способ бегства.

Теперь скульптура Пресвятой Девы не молилась – она протягивала свои керамические руки к Марисите. Девушка вздохнула, сложила письмо Беатрис и положила его на протянутые к ней ладони Богородицы.

Марисита поклялась: если она сегодня не найдет Даниэля, то вернется в Бичо Раро и непременно поведает свою историю в прямом эфире.

Всего через несколько минут она нашла потерянный Даниэлем рюкзак с припасами: он висел на ограде из колючей проволоки, зацепившись за один из шипов. Марисита подбежала к рюкзаку, словно тот мог сбежать, и вцепилась в него обеими руками. Рюкзак до сих пор пах Даниэлем, точнее, свечами из Раки. Марисита уткнулась в него лицом и стояла так, пока не почувствовала, что ткань намокает под ее дождем. Тогда она открыла рюкзак, осмотрела его содержимое и с горечью обнаружила, что он почти полон. Она совершенно справедливо предположила, что Даниэль потерял рюкзак, а не выбросил.

– Даниэль! – закричала она. – Даниэль, ты меня слышишь?

Марисита нашла камень размером с кулак и положила на вершину удерживающего ограду столба, чтобы не потерять место, где она обнаружила рюкзак. Забросив свою находку на плечо вдобавок к собственной сумке, она пошла вдоль забора, высматривая следы, которые мог бы оставить молодой человек. Она ходила туда-сюда, двигаясь по всё более широкому полукругу.

До сего момента у нее не пересыхало во рту, а теперь она могла думать только о том, как хорошо было бы сбросить со спины тяжелую ношу и напиться. Впрочем, она упорно отвергала это желание, представляя, как сейчас страдает от жажды Даниэль, и чувствовала себя эгоисткой, ведь она-то могла утолить жажду в любой момент.

Марисита знала, что к этому моменту Даниэль уже мог умереть. Она знала, что он, возможно, оставил для нее сообщение впустую. Она снова прокричала его имя.

Марисита не знала, что Даниэль ее слышит.

Юноша находился в какой-то сотне футов от нее, лежал, сжавшись в позе зародыша, под тем самым кустом, под которым укрылся вчера. Когда он услышал ее голос, его сердце подпрыгнуло от радости, а потом упало. Ему страстно хотелось, чтобы Марисита его нашла, обняла и прогнала сидевшую неподалеку тварь. Он представил, как она прижимает пальцы к его глазам, будто его слепота – это боль, которую Марисита может унять одним своим прикосновением. Он слышал шум идущего над ней дождя, и звук такой близкой воды едва не свел его с ума. И всё же Даниэль собрал в кулак все силы и медленно пополз, огибая куст, чтобы спрятаться за ним.

Марисита подошла ближе, снова позвала его по имени. Несмотря на то что Даниэль не хотел быть обнаруженным, его сердце с такой силой тянулось к Марисите, а сердце Мариситы так жаждало его найти, что невольно вело ее в правильном направлении.

Марисита остановилась в каком-то футе от Даниэля, у нее так участился пульс, словно она наконец нашла того, кого искала.

– Даниэль, – сказала она. – Я не боюсь.

Это была ложь, но Марисита так сильно хотела, чтобы ее слова стали правдой, что стало неважно, солгала она или сказала правду.

Есть разные виды смелости. Сейчас Марисита продемонстрировала один из них, а Даниэль проявил другой. Всё его существо хотело позвать Мариситу, но он не поддался этому порыву. Молодой человек рискнул всем, чтобы та, кого он любил, могла жить без тьмы, и он не собирался отказываться от этой своей цели только потому, что не хотел умирать в одиночестве.

Марисита заколебалась. Неужели она так сильно хотела найти Даниэля, что воображение сыграло с ней злую шутку? Минуту назад она не сомневалась, что он совсем рядом.