Диетлэнд - Сарей Уокер

Я вышла из кухни со статьями в руках, и снова коридор заполнили вчерашние стоны. Мог ли тот, кто оставил мне еду и материалы, все еще находиться под землей? При мысли о круглой комнате у меня живот скрутило (иронично, да?).

Я зашагала по темному коридору в сторону света и вновь оказалась в порноротонде. На экранах в этот раз была Стелла Крестт – живая, воодушевленная, полная жизни. Я раньше никогда не видела ее «в действии». Нагишом она каталась на кровати, извивалась, как змея, показывая камере все свои прелести: вульва крупным планом (ни единого волоска!), идеальные, словно выточенные из мрамора, бедра, тощие белые ножки. Изображение повторялось на каждом экране – стая белоснежных голубок с распростертыми крылами, вот на что это было похоже.

Столько всего находило свой путь в киску Стеллы: фаллоимитаторы, члены, пустая бутылка из-под «Кока-колы», «католические четки» с крестом (неудивительно), мужской кулак. Я закрыла глаза, чтобы как можно скорее забыть эти образы, но отчетливо видела в голове влагалище Стеллы, словно изображение отпечаталось на веках. У Стеллы не было ничего, кроме этой выбритой щелки между ногами, кроме этого слота для монеток, как у торгового автомата. Все женщины, которых я видела на экране, были такими. Я не была такой.

Я вспомнила и другое изображение – моя утроба на экране устройства для УЗИ.

С все еще с закрытыми глазами я повернулась в сторону двери (надеюсь) и внезапно врезалась в кого-то.

– Не закрывай глаза, – услышала я женский голос, – эта комната для того, чтобы открыть тебе глаза по-настоящему.

Передо мной стояла женщина с обожженным лицом и снисходительно улыбалась. Я уже видела ее в «Доме Каллиопы» в день, когда пришла туда с Марло для подготовки к «повышению коэффициента сексуальности». Помню, она тогда грызла яблоко. Помню, я тогда мысленно окрестила ее обитательницей паноптикума. Цирка уродов.

– Прости, что напугала тебя. Я Сана, – представилась она. Она произнесла «Санаˆ», с ударением на второй слог. Она нажала на кнопку на панели управления рядом с арочным проемом – входом в порноротонду – и слегка приглушила звук, но видео так и продолжало транслироваться на экраны. С приглушенным звуком эти сцены вне контекста походили скорее на кадры из фильма ужасов – глаза женщины распахнуты, рот раскрыт, лицо скривилось.

– Ты можешь выключить эти видео? – спросила я ее.

– Они не выключаются, – сказала она. – Включены все время.

Видимо, порнография здесь была вместо обоев.

Сана рассказала, что работает наверху с Вереной и что это она принесла мне завтрак и газетные вырезки. Она выглядела как уроженка Ближнего Востока, говорила с приятным для уха, но слабым акцентом. Теперь я могла вблизи взглянуть на ее обезображенную огнем половину лица. Я снова подумала, что ее щека выглядела так, будто когда-то расплавилась и застыла заново. Шрамы и ожоги покрывали лицо, шею и исчезали под одеждой. Левая же сторона лица была безупречной. У Саны было два совершенно разных профиля, словно в ней жило две женщины.

Я не знала, куда деть глаза. Мне было так неудобно, что я чуть было снова не повернулась к экранам, лишь бы смотреть на что-то другое. Пялиться на обезображенное лицо было бы грубо, но, с другой стороны, отводить взгляд от Саны тоже.

– Я обеспокоена тем, что ты ничего не ешь, – сказала Сана. – Ты даже не притронулась к еде, которую мы оставляли для тебя.

Она переживала, хотя совсем не знала меня.

– У меня нет аппетита.

– Ты заболеешь, если не будешь есть. Я принесу тебе что-нибудь вкусненькое на ужин. Как насчет буррито?

– Не хочу я есть.

– Вьетнамская кухня? Тайская? Я готова продолжать этот гастротур по Юго-Восточной Азии, пока ты не скажешь мне, чего хочешь?

– Все, чего я хочу, – это уйти из комнаты.

– Пожалуйста, не уходи, – всполошилась Сана. – Знаю, это место сумасшедшее и тошнотворное, но также необходимое. Это задумка Марло.

После упоминания имени Марло такое помещение в подземном убежище сразу обрело смысл.

– Я должна была догадаться, – протянула я, чувствуя себя глупо из-за того, что сразу не уловила связи.

– Она написала «Теорию сексуальности» в этой комнате, она проводит здесь много времени, когда работает над вторым томом. Говорит, что, если пишешь книгу о сексуальном «овеществлении» женщин, тебе нужно видеть его своими глазами. Говорит, слишком много женщин отводят взгляд. Закрывают на это глаза, как ты.

Сейчас мои глаза были открыты. На экранах Стеллу Крестт заменила другая женщина. Мужчина засунул свой огромный член ей в глотку так глубоко, что лицо женщины стало красным. Она кашляла и задыхалась, ручьи слюней стекали по ее подбородку, но она продолжала сосать. Когда мужчина закончил с этой женщиной, он отошел к другим. Они стояли на коленях, словно птички на жердочке, раскрыв рты подобно клювикам, и с благодарностью принимали все, что бы он ни засунул.

– То есть желание сделать себя сексуальной для партнера означает превратить себя вот в это?! – опешила я, указав на открытый рот на экране. Не лицо, не тело, только раскрытый рот, принадлежащий безымянной женщине.

– Ты воспринимаешь все слишком буквально, – сказала Сана. – Воспринимай эту комнату как отдернутые наконец занавески.

Я предпочла бы, чтобы занавески оставались плотно задернутыми. Я отошла от Саны и укрылась от слепящего света экранов в полумраке арочного проема.

– Тебе повезло быть здесь, – добавила она. Я недоверчиво посмотрела на нее. – Женщины со всего мира приезжают к Марло, чтобы увидеть эту комнату. Две активистки из Египта уехали всего за день до того, как сюда пришла ты. Они пробыли здесь две недели, днями и ночами не выходили из этой комнаты. Они уже никогда не будут прежними.

– В этом я не сомневаюсь, – протянула я.

– Нет, в хорошем смысле, – поспешила добавить Сана. – Они собираются изменить мир. В этом сила комнаты. Но тебе следует быть осторожней.

Сана поведала, что молодая аспирантка из Торонто осталась в комнате на неделю. Однажды ночью все в «Доме Каллиопы» проснулись от ее криков. Они нашли девушку на середине Тринадцатой улицы: та стонала, плакала, кричала и рвала на себе волосы. «Скорая» отвезла ее домой в Бельвю.

– Через несколько дней мать девушки позвонила Марло и сказала, что ее дочь полностью слетела с катушек. Конечно, Марло оплатила лечение. Очень важно получить в этой комнате опыт. Но еще важнее не переборщить.

Опасность была невелика. Спустя всего несколько минут нахождения в порноротонде у меня тут же начинала кружиться голова. Даже не глядя прямо на экраны, я видела эту порнографию боковым зрением – размытые толчки взад-вперед, насильное проникновение. Ритмичные повторяющиеся движения создавали впечатление, что я нахожусь на корабле во время качки. Я прильнула спиной к арочному проходу, чтобы не упасть.

На экранах снова появилась Стелла Крестт.