Кинжал Клеопатры - Кэрол Лоуренс

написание статьи за кухонным столом, находившемся в задней части квартиры, где было тише, чем в гостиной. Что еще более важно, здесь можно было достать горячий кофе и ругелах. Воодушевленная своим открытием, она завершила свой рассказ менее чем за час. В половине девятого она сидела в поезде, который мчался на юг по Третьей авеню.

Глава 37

Затянутое дымкой небо растворилось в ярком солнечном свете, и, выйдя из поезда, Элизабет увидела людей, греющихся в теплом утреннем свете. Прогуливающихся по проспектам или пробующих еду у многочисленных уличных торговцев в Нижнем Манхэттене. Тревожная атмосфера предыдущего дня исчезла – до тех пор, пока она не добралась до «Геральд». В тот момент, когда она вошла в здание, ее пульс участился, и она начала потеть. То, как свет каскадом лился через высокие окна, рассеянное эхо шагов по мраморному вестибюлю, даже запах типографской краски и бумаги – все это, вместе взятое, вызвало нежелательную эмоциональную реакцию.

– Мисс ван ден Брук!

В панике она обернулась и увидела Карла Шустера, идущего к ней с кожаным рюкзаком, перекинутым через плечо. Слегка запыхавшийся, с раскрасневшимся широким лицом, он выглядел так, словно сошел с альпийской тропы. Он никогда не выглядел до конца ухоженным – его волосы были взъерошены, манжеты неровные, ботинки потертые.

– Надеюсь, я вас не напугал.

– Вовсе нет, – ответила она, когда они поднимались по лестнице на этаж редакции.

– Я просто хотел выразить свои поздравления, – сказал он, перекладывая рюкзак на другое плечо. – Я знаю, вы мечтали работать в криминальном отделе, и я счастлив, что вы получили то, что хотели.

Действительно ли она получила то, что хотела? Элизабет задумалась. Когда они добрались до площадки второго этажа, она увидела Саймона, который стоял перед ними, облокотившись на перила и разговаривая с разносчиком газет. Элизабет невольно схватила Шустера за руку.

Он удивленно посмотрел на нее.

– С вами все в порядке? Was ist los?[41]

– Я… я прошу прощения. Я просто… вспомнила кое-что важное, – она поспешила прочь с лестницы и дальше по коридору. Озадаченный Карл Шустер неуклюже плелся за ней. – Я должна зайти сюда на минутку, – сказала она, останавливаясь у двери в женский туалет.

Шустер снял с плеча рюкзак и неловко встал, держа его обеими руками.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? Ist alles…[42]

– Alles ist in Ordnung[43]. И спасибо вам за ваши добрые слова, – сказала она и скользнула за дверь.

Оказавшись внутри, она заставила себя сделать глубокий вдох.

– Так не пойдет, – пробормотала она, расхаживая взад-вперед перед рядом крепких фарфоровых раковин.

– Что не пойдет?

Она обернулась и увидела симпатичную молодую женщину из бухгалтерского отдела, жгучую блондинку с поразительно красными губами, одежда которой всегда казалась на размер меньше. Элизабет не раз видела, как Саймон Снид слонялся без дела вокруг ее стола, и у нее создалось впечатление, что девушка была не против его внимания.

– Прошу прощения? – спросила Элизабет, напуская на себя надменный вид.

Девушка скривила свои алые губы в ухмылке.

– Вы сказали «так не пойдет», и мне стало интересно, что вы под этим подразумевали.

– Я имела в виду отделку на моей юбке, – спокойно ответила Элизабет. – Она слишком богато украшена. Раз уж вы осмелились спросить, мисс…

– Грета Волкарре. Моя семья из Голландии, как и ваша.

Элизабет стало интересно, что еще Грета Волкарре знала о ее семье, но она просто одарила ее ледяной улыбкой.

– Что ж, мисс Волкарре, в будущем вам стоит подумать о том, уместно ли подслушивать разговоры незнакомцев.

– О, вы вовсе не незнакомка. На самом деле я думаю, что вы довольно хорошо известны большинству людей в этом здании. Некоторые девушки придерживаются мнения, что вы считаете себя выше всех нас, но я с этим не согласна, – она сделала шаг вперед, ее лицо было так близко, что Элизабет могла видеть красно-коралловую мазь на ее губах. – Я верю, – сладко сказала она, – что вы ничем не лучше обычной шлюхи.

Элизабет изо всех сил старалась сохранить бесстрастное выражение лица, когда холодная струйка страха скользнула по ее животу.

– На вашем месте, – медленно произнесла она, – я бы развернулась и пошла туда, откуда пришла. В противном случае я не могу поручиться за вашу безопасность.

Глаза Греты Волкарре расширились, и она приготовилась ответить, но, очевидно, передумала. Слегка фыркнув, она повернулась и вышла, позволив двери захлопнуться за ней.

Элизабет облокотилась на ближайшую раковину и вытерла влагу со лба. Что именно знала Грета Волкарре? И кто ей сказал? Что еще более важно, знал ли об этом кто-нибудь еще? Если информация о нападении на нее просочится наружу и будет искажена таким образом, как преподнесла ее Грета, это наверняка станет концом ее начинающейся карьеры репортера. Смысл ее слов был ясен: Элизабет была добровольной участницей того, что произошло. Верила в это Грета Волкарре или нет, не имело значения: она была готова представить это как истину.

Элизабет ударила кулаком по мраморному туалетному столику рядом с раковиной. Звук отразился от выложенных плиткой стен комнаты. Удар был болезненным, но в то же время он странно успокоил ее. Физический дискомфорт отвлек ее от эмоциональных переживаний. Стиснув зубы, она решила, что, кто бы ни пытался сорвать ее планы, она позаботится о том, чтобы им это не удалось.

Кеннет Фергюсон совещался с двумя другими репортерами в своем кабинете, когда пришла Элизабет. Увидев ее, он прогнал их вон.

– Входите, пожалуйста, – сказал он ей. – Вы закончили статью?

– Вот, – сказала она, протягивая ему страницы.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, кладя их на свой стол. – Есть какие-нибудь новые зацепки?

– На самом деле кое-что есть, – она рассказала ему о смерти Грэмми, о которой ей сообщили накануне.

Фергюсон присел на краешек своего стола, скрестив руки на груди.

– Почему вы считаете, что ее смерть связана с этой историей?

– Я верю, что она знала то, о чем не рассказала мне. Казалось, она боялась раскрыть слишком много.

– А не могут ли это быть не связанные между собой убийства? Ваше описание наталкивает на мысль, что ее знакомые – не самые приятные личности.

– Это еще не все. Теперь я верю, что смерть Салли должна была…

Раздался стук в дверь кабинета. Фергюсон вскочил и открыл его мальчику-почтальону, державшему в руках письмо. Когда редактор потянулся за ним, мальчик отстранился и посмотрел на Элизабет.

– Это для вас, мисс. – Мальчик был невысоким и круглолицым, с оттопыренной нижней