Ганнибал Великий - Алексей Живой

На следующее утро природа вокруг начала меняться. К обеду лес стал редеть и скоро сменился на лесостепь, чаще стали появляться поля. Дождя здесь не было давно и, несмотря на то, что весь следующий день скифы ехали по полям, без всяких признаков дорог, продвигались они теперь довольно быстро. А когда темнота вновь начала сгущаться, отряд выехал на высокий холм, за которым путь лежал только вниз. Поднявшись на его вершину, Леха заметил внизу высокие зубчатые стены и башни, за которыми раскинулось безбрежное море.

— Ну, вот и добрались, — выдохнул начальник золотого каравана, — Ольвия.

Караван из десятка повозок под охраной трех сотен солдат, оказался за стенами укреплений, когда тьма уже полностью накрыла город. Встретившись с начальником местного гарнизона, Леха сообщил ему кто он и откуда, — впрочем, в этом не было особой необходимости, все военачальники знали кровного брата самого царя Скифии в лицо, — и разместил своих людей на постой. Золото было перегружено в одну из башен и оставлено под надежной охраной.

— Ну, как идут дела? — решил разузнать последние новости Ларин, — Взяли уже Тиру?

— Нет еще — ответил широкоплечий скиф, у которого вместо правого глаза из-под шлема виднелось красное месиво, неуклюже зашитое иглой. При свете горевшего костра, выражение лица начальника гарнизона Ольвии выглядело зловещим.

— А что так, — удивился командир разведчиков и похвалился, не удержавшись, — вон мы бастарнов, уже за реку загнали. А скоро им вообще конец настанет.

— Греки оборону хорошо держат, — ответил скиф, — на земле Иллур уже выиграл несколько сражений. Но приступ еще не закончен. Флот у них сильный, не дает подойти с моря к стенам.

— Понятно, без меня ни куда, — заметил на это Леха, и спросил напрямик, — Корабль дашь? Так быстрее доберусь.

Начальник гарнизона отрицательно замотал головой.

— Нет корабля, Аллэксей. Весь флот с Ичеем ушел на войну. Только грек остался и строит свою большую лодку. Но на ней ты завтра не сможешь уплыть, хотя она почти готова.

— Гилисподис уже почти закончил свой дредноут? — настал черед Лехи удивляться, — отлично. Завтра посмотрим. Ну, а до Тиры я и на коне доберусь как-нибудь.

Ночь в отведенном ему доме он провел отлично. Выспался и на утро был бодр и свеж, как никогда. Хорошенько перекусив, чем бог послал, Леха проведал своих солдат и, разрешив им отдыхать до особых распоряжений, направился в гавань. Там он быстро разыскал пристань, где вел постройку своего супертяжеловеса греческий инженер-механик Гилисподис. Это оказалось не трудно. Мачту эннеры Леха Ларин, облаченный в доспех и бодро шагавший к гавани по каменной мостовой между двух и трехэтажных городских домов, заметил еще на подходе. Она возвышалась над крышей одного из домов. А когда дома закончились, и он оказался на берегу моря, обустроенном многочисленными причалами, то корабль предстал во всей своей красе. Но, это был даже не корабль, а какой-то монстр.

— Вот это посудина, — Леха даже присвистнул от удивления, приближаясь к сходням, у которых маячили охранники.

Прикрепленный мощными канатами к пирсу корабль был с первого взгляда в два раза больше хорошо знакомой Лехе квинкеремы. На широченной палубе было выстроено семь башен для стрелков. Три огромные, — две на корме, а одна на носу, — и четыре по бортам. Охрана состояла из бывалых воинов, которые знали его в лицо и пропустила Леху на корабль беспрепятственно.

Гилисподис возился у мачты с каким-то устройством натяжения, объясняя его работу не то матросам, не то рабочим через переводчика.

— Привет гениальным инженерам, — поздоровался Леха, впечатленный конструкцией, которая произвела на его морскую душу неизгладимое впечатление, но тут же вспомнил, что сам не говорит по-гречески, а Гилисподис еще слабо владеет скифским. К счастью помог переводчик, обретавшийся тут же.

— И вам желаю долгих дней жизни, — ответил учтивый Гилисподис, признав своего главного куратора по некогда секретному проекту в Золотой Бухте.

— Вот приехал в город и сразу к тебе, — пояснил Ларин, осматривая высоченную мачту, задрав голову, — мне вчера сказали, что ты уже почти закончил корабль. Значит, скоро в бой.

— Да, корабль почти готов, — кивнул инженер, отрываясь от своих занятий, — осталось только доделать кое-что из оснастки. Это не долго. Пару дней.

— Ну, тогда пойдем, поглядим твое хозяйство, — предложил Леха, и прищурившись на солнце, добавил, — Я сегодня к царю еду, вот и доложу.

Гилисподис подчинился, приказав рабочим заняться другими делами, и покорно зашагал рядом с Лариным. Вместе с ними на осмотр направился и переводчик: седовласый старик тоже из пленных греков. Не дожидаясь, пока инженер начнет рассказ, Леха помог ему вопросом.

— Слушай, Гилисподис, корабль с виду огромный, но слегка пониже квинкеремы кажется?

Переводчик «отработал» вопрос.

— Да, это действительно так, — закивал инженер, польщенный проявленным интересом к его детищу, — вы очень наблюдательный. Здесь всего четыре палубы, зато он гораздо шире. За счет этого я смог разместить семь башен для стрелков на верхней палубе.

— Это хорошо, — подтвердил Леха, — башни, дело полезное. И пехоту ведь сюда можно посадить, так?

— Да, — быстро ответил инженер, — несколько сотен морских пехотинцев, можно разместить на нижних палубах.

— И быстро твоя посудина плавает? — уточнил Леха, останавливаясь у борта. Перегнувшись вниз, он стал рассматривать весельные порты.

— Не очень, — осторожно ответил Гилисподис, остановившись рядом, — она движется на длинных веслах, на каждом из которых будет сидеть три гребца. Иногда может ходить под парусом.

— В общем, еле тащится, — резюмировал Леха, распрямляясь, и заставив переводчика немного напрячься, чтобы перевести сказанное.

Гилисподис замолчал на некоторое время, подбирая ответные слова, но вскоре продолжил свою экскурсию.

— Да, эннера довольно тихоходна. Но взамен скорости она имеет большую военную мощь. На верхней палубе, кроме башен, поместиться целых двенадцать метательных машин, сделанных моим коллегой Калпакидисом.

— Кстати, как он? — вскользь поинтересовался морпех.

— Ушел в поход вместе с армией царя Иллура, — ответил грек.

Инженер развел руками, словно приглашая Леху оценить мощь античной артиллерии, уже установленной на палубе. Леха проследил за его жестом и действительно обнаружил двенадцать крупных корабельных баллист, способных превратить вражеский корабль в решето. Сейчас их хищные морды были развернуты в стороны, почти вдоль бортов.

— Впечатляет, — согласился он, отходя от борта и приблизившись к одному из орудий, погладил его свежевыструганные балки.

— Эннеру можно применять для охраны гаваней, — напомнил Гилисподис, — или для осады вражеских крепостей с моря. Дальность стрельбы позволяет.