Бессменная вахта - Эрнст Омурзакович Басаров

class="p1">— Я поручил нашему следователю по особо важным делам Косаеву — знаете его? — проанализировать все материалы, он быстро управится, работал по делу вместе с Лучковым. Так что не огорчайтесь, скоро вы будете знать, кого искать. А пока свою Марицу ищите. Чувствую, что это важно.

Тихонько звякнул телефон на прокурорском столе, спрашивали Конягина.

— Ваш дежурный, — сказал прокурор. — В райотдел зовет. Срочно.

Т е л е ф о н о г р а м м а. На двадцатом километре дороги на Арасан, в урочище Коксу обнаружена разбитая машина «Жигули» красного цвета, госномер 18-87. Предполагается, что находившийся в нетрезвом состоянии водитель не справился с управлением и допустил опрокидывание с обрыва высотой около десяти метров. При погибшем обнаружен паспорт на имя Маркина Вениамина Борисовича, выданный…

— Когда поступило сообщение? — спросил Конягин.

Через пять минут его «Ява» неслась в сторону гор.

— Маркин Вениамин Борисович. Вениамин, — твердил сам себе Конягин. — Работает в парке, подсобник, живет почти рядом с Федей Лучковым. В бумагах Лучкова записан три раза, последний раз на календарном листке. Есть ли связь? Событийная?

Когда Конягин притормозил недалеко от места происшествия, возле оперативных машин, майор Алешин говорил по рации со своим начальством из госавтоинспекции. Конягин краем уха слышал, что майор просит прислать следователя прокуратуры и работников уголовного розыска. «Значит, здесь не все по его части», — подумал Конягин.

— Как раз вовремя, Михаил Павлович, кстати, — обрадовался Алешин. — Вам придется съездить, у вас и транспорт свой. Про дачный кооператив института стройматериалов слышали? Туда надо пробежаться, поговорить с одним дачником. Участковый говорит, тот видел недавно эту машину. Майор посмотрел вниз, под каменистый обрыв, где на острых скальных обломках лежала автомашина ярко-красного цвета.

— Водитель был один? Без пассажиров? — спросил Конягин.

— Один. Не знаю, водитель ли он… Однако сомневаться не приходится, погибший был пьян. Наш доктор тоже не имеет на этот счет другого мнения. Правильно говорю, Кенес?

Неподалеку, среди больших валунов, стоял судебно-медицинский эксперт Куанышев и разглядывал сильно побелевшие за последние дни горные вершины. В долине моросил мелкий, не холодный пока дождик, а в горах, похоже, валил снег. Эксперт дружески махнул рукой Конягину и сказал: «Пил».

А майор говорил, будто размышлял.

— Почти уверен, что машина не по оплошности водителя упала, не потому, что он не справился с управлением. Ее наверняка столкнули. Можно предположить убийство. Я вызвал следователя прокуратуры, оперативников, эксперта-криминалиста. Мотор-то, когда она падала, не работал, это я точно определил. Столкнули Маркина, если это Маркин.

— Я как раз разыскиваю этого самого Маркина, сегодня запросил на него данные, а он вот где. При нем было еще что-нибудь, кроме паспорта?

— В том-то и штука, капитан, что ничего не было. Карманы у него вывернуты, обыскали его, и обыскали до аварии. Мы его вон с каким трудом из машины извлекли. Но в машине нашлась бумажка, похоже, страница из блокнота, на ней несколько телефонов записано.

Майор открыл папку, подал листок, верхний срез — зубчиками, как на почтовой марке. Ясно — блокнотный листок.

На страничке столбик телефонных номеров, шестизначных. Конягин бегло посмотрел их и — будто ножом по сердцу. Один из номеров был телефонным номером Алексея Кныша. Написан красной пастой и дважды подчеркнут.

«Есть контакт, есть событийная связь, — застучала в голове мысль. — Надо узнать у Рябинина, как там идет анализ материалов по уголовному делу группы Досхоевой, не проходит ли в нем Маркин Вениамин Борисович».

Но тут появилось новое обстоятельство. Алешин, пока Конягин обдумывал ошарашившее его открытие, говорил о том, что машина «Жигули», госномер 18-87 принадлежит Стулову Валентину Ивановичу, инженеру-механику станции техобслуживания, проживающему на улице Ботанической, в доме таком-то.

— Сомневаюсь я, что погибший — Маркин. Может, он убийца и есть. Мог же он впопыхах забыть свой паспорт у убитого им человека? Туристы подошли — колеса еще тихонько вертелись, веришь? Труп обезображен, на паспорте Маркин с усами и бородой, а этот — без них. Сбрить, конечно, мог, но… разбираться будем, одним словом, — резко закончил свою мысль майор.

Вечером Конягин сказал матери:

— Я, мам, сегодня пораньше лягу. Устал. Дело не дело, а суббота ведь, сгонял в горы, проветриться захотелось — и устал.

Мать вдруг всхлипнула.

— А мне Танюшка Лучкова сегодня звонила…

9.

Когда утром, около десяти, Конягин по звонку пришел в кабинет инспекции по делам несовершеннолетних, майор Досжанова — старейший сотрудник райотдела, много лет проработавшая с трудными подростками, — разговаривала с девушкой, одетой, как сразу заметил Конягин, с подчеркнутой аккуратностью. На ней было скромненькое, но хорошо сшитое платьице, которое очень ловко подчеркивало именно то, что хозяйке хотелось подчеркнуть.

— Я вас просила прийти, Михаил Павлович, — сказала начальница инспекции своим учительским голосом, и Конягин почувствовал, будто он опять пятиклассник и пришел по вызову в кабинет завуча для очередной нотации. — Ты, девочка, подожди немного в вестибюле, я позову…

— Это та самая Марица, которую вы ищете. Вообще-то ее зовут Римма, Римма Хамматова. Прежде чем вы будете с ней говорить, хочу немного сказать о ней. Это несчастный, да, именно несчастный ребенок. Все у нее есть — даже бриллианты. Отец ее — очень занятый человек, большой специалист в своей отрасли, автор нескольких специальных книг… Жена давно ушла от него, уехала куда-то в Прибалтику, девочка росла с отцом и бабушкой. Они избаловали девочку, все ей было доступно. Ей сейчас семнадцать, а она, знаете, что она мне сейчас сказала? Замуж, говорит, собиралась, да не вышло… Как, спрашиваю, замуж, тебе ведь только семнадцать. Смеется, я — акселератка, говорит. А отец, опять спрашиваю. Отец, отвечает, что отец?

Дверь открылась, стремительно вошла Римма.

— Я не могу больше. Там опять эти типы, они меня преследуют, все с того дня, с пятницы.

Конягин вышел в коридор, там стояли Толик и Кадыр.

— Это она, — шепотом произнес Кадыр. — Мы пошли…

Наверное, нелегко пришлось этой «акселератке» в последние дни. Когда капитан опять вошел в кабинет, она плакала, уткнувшись лицом в ладони. Досжанова успокаивала: «Ну что ты, девочка. Расскажешь, легче станет…».

Римма выпрямилась, кончиками пальцев убрала слезинки с глаз, пристально посмотрела на Конягина и спросила:

— Вы кто? Из уголовного розыска?

— Да. Старший оперуполномоченный Конягин. Вас это устраивает?

— Вполне. Я вам все расскажу. — Она порылась в сумочке, которую держала на коленях, достала скомканный платочек, тихонько высморкалась и сказала спокойно и отчетливо: — Сволочь, подонок. Хотел продать меня этим животным. Позвонил, назначил встречу…

— Вы о ком это? — прервал Конягин.

— О нем. Маркин есть такой, Венечка. Альфонс.

— Не надо так, не надо, — остановила ее Досжанова. — Не к лицу тебе.

— Извините, не буду, сорвалось. Вы что хотите узнать? Мне эти мальчишки сказали, пойди в