Песок и пепел - Игер Кау

Поднимаю руку к ране, нащупываю пальцами края и надавливаю посильнее, сопровождая физическое воздействие мысленным приказом. Разноцветные потоки приходят в какой-то прямо бешеный азарт, начинают биться в почерневшие островки, размывая их…

Когда от островков остаются чуть заметные точки, кожу под повязкой начинает жечь, словно огнем. Я уже готов подскочить и завопить от боли, и вдруг видение исчезает. Передо мной опять сонно колышущееся пламя костра, позади него во мраке тонут углы пустого зала. Что это было? Привиделось? Почему тогда я чувствую себя так, словно пробежал пять тиг с мешком, полным камней? Пульс готов проломить виски, кожа просто сочится потом, все тело гудит так, словно наковальня, по которой без продыху лупят кузнечным молотом. Вот только боль в шее почти не чувствуется.

Осторожно оттягиваю край повязки. Нет, рана на месте, никуда не исчезла. Но что-то изменилось. Края раны явно немного сгладились. Это что же, это я сделал? Вот если бы это еще таких усилий не стоило…

Стоп. А ведь это значит, что у барона есть шанс. И у Ольты тоже, но двоих сразу мне не потянуть. А хорошо бы попробовать прямо сейчас. Именно сейчас, пока все спят и никому ничего не придется объяснять… Нет, надо подождать хоть немного, вернуться в норму. А то барону и благодарить будет некого. А если получится, будет чем на жизнь зарабатывать, когда навоююсь. Впрочем, кто сказал, что мне надо сделать его совершенно здоровым с одного захода? Вполне достаточно будет вынуть пулю и не дать ему помереть. На это моих сил должно хватить. А выздороветь окончательно он сможет и позже.

Подбрасываю в огонь дров. Вовремя — еще немного, и пришлось бы разжигать заново. С огнем веселее, тем более, что снаружи его не видно — окна и входной проем занавешены кусками брезента. Жду, пока успокоится пульс, утихнет хоть немного жжение в ране, а взгляд снова сфокусируется, потом осторожно поднимаюсь с матраса. Заглядываю в спальню, где по углам горят заправленные чем-то вонючим лампы, обвожу комнату взглядом, прислушиваюсь. Все спят. Присаживаюсь рядом с бароном, провожу рукой над повязкой, переключаясь на внутреннее зрение, которое почему-то очень не хочется называть магическим. Однако же жрет оно энергию… А вот и рана. Точно, пуля неглубоко.

Свожу ладони вместе, выгнув пальцы так, словно обнимаю ими небольшой шар, в центре которого и находится злополучный сгусток металла. И начинаю поднимать этот воображаемый сфероид, видя и сплетающиеся энергетические потоки, и неподвижную пулю. Пуля сначала делает вид, что не замечает моих усилий, затем вдруг дергается… так, легче, легче, спокойнее… И начинает двигаться вверх, восстанавливая уже начавший сходиться канал. Обезболивающее еще действует, барон лишь на миг сбивается с дыхания, но проснуться даже не пытается. Хорошо, его участие мне сейчас совершенно не нужно. Вот пуля уже наверху, шевельнулись складки повязки… достаточно. Теперь назад, в глубину. Так, вот место, где она остановилась. Ну-ка, попробуем… Ага, вот, тонкие светящиеся щупальца сцепляются, раздвигая темный туман. Пока немного, но уже вполне уверенно. Уже можно не сомневаться, что хуже пациенту в ближайшие сутки не станет. Теперь выше, ближе к входному отверстию, где разрушений больше. Снова заставляю извивающиеся нити двигаться навстречу друг другу. Есть стыковка. Еще… Еще…

Все, хватит. До полного выздоровления, конечно, очень далеко, но еще чуть-чуть, и я отсюда даже держась за стену не выйду. А мне еще на Ольту взглянуть надо. Другого шанса проделать все это втихую может и не быть.

Подхожу к Ольте. Так, смогу я сейчас немного, так что ограничусь самым существенным. Голова, рука, колено, лодыжка. Темных пятен, оббегаемых потоками энергии, довольно много, но все же они светлее и мельче, чем у предыдущего пациента. Легонько подталкиваю потоки до уровня начала восстановления взаимного притяжения. Так даже лучше. Мало кто сможет догадаться, что без магии тут не обошлось. Выглядеть будет как естественный процесс, просто с нулевыми побочными эффектами.

Знать бы еще, откуда во мне все это. И почему проявилось только сейчас. Иначе почему Барен мне об этом ничего не сказал? Или его дар работает только на распознавание, типа «свой-чужой»? Но туман же он увидел? И не только его…

Мысли начинают путаться, пот заливает глаза, перед которыми и так все плывет. Слабость во всем теле такая, что ноги вот-вот перестанут слушаться. Я с трудом выбираюсь из спальни, еле-еле добредаю до костра, бросаю в огонь несколько обломков досок из заготовленной кучи, плюхаюсь на матрас. И отключаюсь. Мгновенно.

— Все-таки заснул, — слышу я насмешливое хмыканье капитана.

— Что, уже утро? — спрашиваю я. Вопрос, в общем-то риторический — из щелей под кусками брезента сочится тусклое свечение. И что-то тихо шелестит.

— Да какое утро, обед уже скоро. Утром я тебя не добудился. Лекарство на тебя так подействовало, что ли?

Какое лекарство? Ах да, я же сам ему нашел его в своем мешке. Еще и барону с Ольтой перепало, и даже осталось, хоть и немного.

— Все в порядке?

— В полном. И Ольте вроде получше, жар спал, и у барона, похоже, худшее позади. Ты есть-то хочешь?

— Хочу, конечно.

— Я сейчас, — говорит он и исчезает в коридоре, где была кухня.

Из другого коридора, того, где спальня, появляется маркиза.

— О, вы уже проснулись, Таннер? Рада видеть вас живым… И почти здоровым.

— Спасибо, ваша светлость. Капитан сказал, что барону уже лучше.

— Да, это правда. Периоды беспамятства становятся короче и в сознании он остается дольше. Сейчас он спит.

— Повязку ему уже меняли?

— Нет еще, — отвечает за нее Менален, протягивая мне миску с каким-то горячим варевом, запаха которого я не ощутил, и пару сухарей. Ага, значит, «чудесного самовыхода» пули он пока не обнаружил. Я не стал ее убирать, чтобы, пока я сплю, никто не додумался вырезать то, чего уже там нет. За бароном водится, по крайней мере, знание некоторых заклинаний, и ни для кого из выживших это не секрет. Пусть думают, что это он сам. Я в маги не рвусь. Сначала люди ими восхищаются, потом боятся, а потом, случается, и на кострах жгут.

А если здесь до сих пор не жгли, то мне не хотелось бы оказаться первым.

— Не буду вам мешать, — маркиза легко поднимается и уходит к раненым. Капитан смотрит ей вслед, потом поворачивается ко мне:

— Я так понимаю, мы тут задержимся, верно?

— Думаю, да. Что это за шелест?

— А… это… Дождь. К утру стих было, но где-то с час назад пошел снова. Но уже просто моросит. Но на улицу выходить не хочется. Да и как выйдешь — ты ж сказал, там везде ловушки.

Замечательно. За все время пути от безымянного лесного озера до Порт-Мелара не было ни одного дождя, погода стояла теплая и очень… уютная. А тут… Менален подбрасывает еще досок в огонь и начинает разбивать следующий ящик. Ну-ка… Нет, дело не абракадабре на его боках. Откуда здесь пустые ящики в таком количестве? Мы ведь это место почти не потрошили вчера? Ведь что мы взяли — немного еды, патроны, револьверы, что-то по лекарской части. Отовсюду понемногу. Все наши трофеи один такой ящик бы заполнили, от силы два. А на дрова уже пошел самое меньшее десяток, учитывая, что огонь с вечера горит.