Волчья сотня - Наталья Александрова

От генерала Говоркова пришел приказ – уничтожить батькуЧижа, потому что он стал доставлять слишком много хлопот, портил железныедороги и захватывал обозы. За бандой гонялись три дня, наконец один изразъездов наткнулся на следы дневки. Места пошли Борису знакомые – сгоревшаяпасека, хутор Ясеньки. Ехали той же дорогой, что в свое время Борис с Саенко,когда уходили с горящей пасеки. Сбоку нагонял батьку Чижа такой же конный отрядв сорок сабель, состоящий их кубанских казаков. Казачки были злы, в рубке незнали пощады, батька понял, что дело его плохо, и уходил, не давая боя. Бандаего была по местным масштабам велика – человек шестьдесят, но, по рассказам крестьян,кое-кто потихоньку разбегался, чуя неминуемый разгром.

Бандиты нахлестывали лошадей, пытаясь вырваться из ловушки,которую представляли собой два сходящихся отряда. Однако низкорослые,коренастые крестьянские лошадки не предназначены были для бешеной скачки и явноуступали строевым, хорошо обученным лошадям казаков и кавалеристов Мальцева.Бандиты отстреливались из обрезов, но и оружие это, опасное в ближнем бою,наводящее ужас на мирное население и наносящее страшные раны, в настоящейсхватке сильно уступало многозарядным, легко перезаряжающимся кавалерийскимкарабинам и скорострельностью, и точностью боя. Несколько бандитов уже упали,раненные или убитые. Под некоторыми были убиты лошади. Здесь Борис снова увиделзамечательный прием: лишившийся лошади бандит схватился за хвост коня одного изсвоих товарищей и мчался за ним, делая огромные скачки.

Увлеченный боем, захваченный яростью погони, Борис впал всвоеобразный транс. Наверное, сейчас он не почувствовал бы раны, не услышал быобращенного к нему окрика. Он скакал за бандитами, слившись воедино со своейлошадью, и не видел ничего, кроме врагов.

В какой-то момент показалось, что люди Чижа смогутпрорваться в узкое пространство между двумя отрядами, но тут вырвавшийся далековперед молодой казак, привстав в стременах, издал такой дикий, нечеловеческийкрик, что лошади преследуемых, испугавшись, сбились с галопа, смешались,потеряли скорость… Наверное, такими криками столетия назад татарские, а ещераньше половецкие, скифские, Бог знает какие безымянные кочевники гнали постепи свои бесчисленные табуны.

Воспользовавшись замешательством противника, отряд казаковотрезал бандитам дорогу к лесу. Бандиты носились по кругу, пытаясь вырваться измешка, но повсюду их встречал либо огонь карабинов, либо сверкающие казацкиешашки. В отчаянии некоторые спешились и пробовали отстреливаться, используя какукрытие трупы убитых лошадей, но кавалеристы Мальцева заходили им в тыл идоставали выстрелами из карабинов.

Через полчаса дело было сделано: оставшиеся в живыхсдавались казакам и кавалеристам, складывая в кучу свое устрашающего видаоружие – обрезы, топоры, дедовские кривые сабли. Как их оружие, так и сами этилюди казались страшны только мирному населению, страдавшему от их грабежей,плохо вооруженным маленьким отрядам и обозам Добровольческой армии, которымпричиняли огромный урон. Встретившись же с настоящим, хорошо вооруженнымдисциплинированным отрядом, они очень быстро были разбиты и запросили пощады.

* * *

Банду разгромили полностью. Казаки деловито прикончилипленных, но батьки Чижа среди них не оказалось – в суматохе боя он успелсбежать, прихватив нескольких товарищей. Казачий отряд собирался на соединениес отрядом Говоркова, и путь его лежал мимо села Большие Раздоры, так чтоСаенко, прознав про это, выпросился у Бориса проведать куму и заоднопосмотреть, как там Варя, а если может ехать, то привезти ее в отряд Говорковаи определить в обоз, потому что по всему выходило, что скоро тронется отряд вЦенск. Бандитов в этих краях немного утихомирили, армия батьки Махнорассредоточилась, чтобы вновь объявиться где-нибудь совершенно в другом месте.К тому же стало известно, что махновцы предприняли штурм самого Ценска и чутьбыло в этом не преуспели, поэтому командование решило вернуть отряд генералаГоворкова в Ценск.

Вечерело. Борис накормил Ахилла, расседлал, протер спинусоломой и дал поваляться, а после решил съездить в имение княгини Задунайской –в ту самую «Дубовую рощу», где ждал его старик Борисоглебский. Он не забылданное управляющему слово заехать при первой же возможности и взять картинуМантеньи, чтобы передать ее самой княгине. Он справился по карте – до имениябыло прямиком по степи верст восемь. Он вполне успеет обернуться, да еще времяна сон останется.

Ночь была холодная и ясная. В этом году вообще была ранняяхолодная осень. Конец октября, а ночами подмораживало. Борис ехал не спеша,предоставляя Ахиллу самому отыскивать дорогу. Было светло от звезд. Здесь, встепи, под открытым небом на всадника и лошадь снизошел покой. От мерногопокачивания Борис начал было задремывать, как вдруг вдалеке послышалисьвыстрелы. Борис встряхнулся, сжал коленями бока лошади, и Ахилл полетел какптица.

Вот и экономия. Каменная ограда кое-где обвалилась. Простоудивительно, как быстро все приходит в запустение без хозяев. Борис не сталискать ворота, а перепрыгнул через ограду. Ахилл прекрасно взял препятствие, онвообще окреп благодаря правильному уходу и питанию. Они тихонько ехали позаросшим дорожкам бывшего господского сада. Слева осталось помещение оранжереи.Лунные блики отражались в разбитых стеклах. Ничто не нарушало сонную тишину.Борис ехал к бывшей парадной двери и тут неприятно удивился. Дверь, и раньшепорубленная топором, но укрепленная простыми досками, теперь была распахнутанастежь. Неприятное предчувствие шевельнулось в глубине души. Он спешился,отвел Ахилла в густую тень, что отбрасывал дом, и велел ждать. Он несомневался, что умное животное никуда не убежит. Затем он крадучись поднялся накрыльцо и ступил внутрь.

На первый взгляд ничего не изменилось в доме с тех пор, какбыл он тут с Саенко. Все так же в большом зале находился разрубленный топоромрояль, мелких предметов мебели не было вовсе, а из крупных ни одного целого.Валялись книги из огромной некогда библиотеки, у всех портретов былиобязательно выколоты глаза. Пыль, грязь и запустение царили в некогдапрекрасном доме. Но где же старик управляющий? Распахнутая настежь дверьнаводила Бориса на нехорошие мысли. Однако звать Борисоглебского он не стал, анаоборот, старался ступать еще тише, что было весьма затруднительно, учитываяхрустевшие под ногами битые стекла и обломки мебели.

Поднимаясь по лестнице, Борис и увидел валявшийся намраморных ступенях труп довольно-таки молодого мужика в обрезанной шинели. Лужакрови натекла из раны в животе. Глядя на не успевшую свернуться кровь, Бориспонял, что выстрелы, которые он слышал, подъезжая, и были теми, что убилибандита. Борис вспомнил, что у Борисоглебского он видел бандитский обрез –оружие, стреляющее недалеко и не метко, зато раны от него страшные. Онприслушался – в доме стояла гулкая тишина. Где же старик?

Борис прихватил «наган», что валялся тут же, возле мертвого,и побежал, чувствуя, что случилось несчастье. Когда через анфиладуразгромленных комнат он добрался до крошечного помещения, где жил самБорисоглебский, он, как и предполагал, никого там не нашел. В комнатке былотносительный порядок: на столике, как и раньше, расположился старинныйбронзовый чайник, стояли две чашки – одна тонкого гарднеровского фарфора, сотбитой ручкой, а другая – простая глиняная кружка. Борис прихватил фонарь, ноне стал зажигать и устремился по коридорам тем же путем, что вел егоБорисоглебский ночью к заветной картине. В некоторых местах приходилосьпробираться в полной темноте, но Борис не зажигал фонарь. Вот и небольшой зал,где нужно было отодвинуть огромный буфет, чтобы проникнуть в секретноепомещение. В темном углу почудилось Борису какое-то шевеление, раздался не товздох, не то стон. Одним прыжком он оказался на месте и при свете луны с трудомузнал в лежащем человеке старика управляющего. Глаза его были закрыты, но покаким-то неуловимым признакам Борис понял, что тот еще жив. Он тронулуправляющего за плечо, тот с трудом приподнял тяжелые веки. Борис торопясьзажег фонарь и поставил его так, чтобы свет не бил Борисоглебскому в лицо.