Волчья сотня - Наталья Александрова

– Борис Андреич, – прохрипел старик, и взгляд егопрояснился. – Вы пришли… Я знал, я молился… Еще не поздно…

– Что здесь произошло?

– Они появились, двое… я не пускал, стрелял даже…одного, кажется, ранил, а второй… это… – слова давались умирающему струдом, – второй – это же батька Чиж.

– Что? – вскрикнул Борис. – А хотя это самоеправильное, что он мог сделать, – спрятаться здесь. Формально этатерритория считается занятой белыми, и крестьяне боятся здесь появляться… Гдеон? Он ушел?

– Он… он ушел. – Борисоглебский сделал попыткуприподнять руку, и Борис с ужасом увидел, что все пальцы у него обуглены дочерноты. А он никак не мог понять, чем же тут пахнет. Борис хотел было вскочитьна ноги, но старик продолжал: – Передайте матушке княгине, что я… не смог, невыдержал… проговорился.

– Я помогу вам, рука заживет. – Борис хотелприподнять старика.

– Оставьте, голубчик, – тот слабо махнул здоровойрукой, – дело не в руке… Сердце, надо полагать, сердце не выдержало отболи. Почему я не умер сразу! – Он замолчал, потом вытянулся на полу,глаза его закатились, и старый управляющий княгини Задунайской испустил дух.

Борис поднялся на ноги с тревожным чувством. Кровь у трупабандита на лестнице была совсем свежей, и тело еще не успело остыть. Как же затакое короткое время Чиж успел допросить с пристрастием Борисоглебского ипобывать в тайной комнате? Возможно, он не понял, что бормочет старик, и решилуходить? Буфет, он же дверь в пещеру Али-Бабы, стоял на месте. Старик бормоталчто-то о картине, но, возможно, батька Чиж позарился на драгоценности исеребро, спрятанные в тайной комнате, и не тронул картину? Вряд ли он понималее ценность…

Борис осторожно подошел к буфету, как вдруг он сам собойповернулся и из щели показалась сначала рука с фонарем, а потом человекневысокого роста в офицерском френче без погон. Борис рванул из-за пояса«наган» и выстрелил, вернее, хотел выстрелить, но получилась осечка. И,бросаясь на пол и откатываясь в сторону, он услышал вслед три выстрела. Фонарь,который был в руках у батьки Чижа, упал и разбился, свой Борис потушил ещераньше. Теперь комната освещалась только бликами луны. Стараясь не шуметь,Борис приподнял голову. Там, где, по его предположениям, должен был находитьсябатька Чиж, никого не было. «Куда он мог подеваться?» – в недоумении подумалБорис. Он переполз к комоду красного дерева с пузатыми ящиками. Комод был вотносительно приличном состоянии, только без одной ноги, и на то местоаккуратный Борисоглебский подсунул чурочку. Еще с ящиков были сорваны всемедные ручки – очевидно, какой-либо хозяйственный мужик решил у себя домаприспособить их к делу. Борис вытащил свой собственный «наган», проверил – всепатроны были на месте, полный барабан. Потом он осторожно выглянул из-закомода, осматривая зал. Стояла ничем не нарушаемая тишина. Неужели Чиж ушел?Нет, он не успел бы этого сделать, все произошло очень быстро. Надо ждать.Наконец в дальнем углу зала послышался какой-то подозрительный звук, Борисшарахнул на звук из «нагана» два раза, и только когда плечо обожгла пуля,прилетевшая совсем с другой стороны, он понял, что его провели.

Откатившись в сторону, он снова замер. Ему опятьпомерещилось еле заметное движение в дальнем конце помещения. На этот раз он нестал стрелять сразу, а осторожно подобрав на полу стреляную гильзу, бросил ее всторону. Тут же темноту трижды прожгло огнем – затаившийся в дальнем углупротивник выстрелил туда, где упала гильза, – как видно, тоже нервничал ипопался на свой собственный трюк. Борис мгновенно отреагировал – выстрелил трираза в то место, где только что был Чиж… Точнее, он хотел выстрелить три раза,но «наган» шарахнул только дважды, третьего выстрела не было – патрон заело…Услышав сухой щелчок бойка, Борис обмер. Он быстро откатился на новое место,чтобы не получить пулю, но Чиж молчал. Борис снова бросил в сторону стрелянуюгильзу, чтобы проверить – может быть, его выстрелы достигли цели и Чижубит, – но надежда не оправдалась: снова раздались два выстрела. Борисположил на пол ставший бесполезным «наган» и осторожно пополз по полу,вглядываясь в темноту и пытаясь определить место, где притаился враг.

– Что, господин офицер, никак, патроныкончились? – раздался в темноте голос, показавшийся Борису странно знакомым.

В ту же минуту загорелся фонарь Бориса, подобранный Чижом.Его свет ослепил после царившей в комнате темноты. Худощавый человек вофицерском френче без погон стоял возле стены с фонарем в одной руке иревольвером в другой, оглядывая помещение, чтобы найти и добить Бориса.Ордынцев вдруг вспомнил, где он слышал этот голос, где видел этого человека:минувшим летом этот худощавый офицер допрашивал Бориса в феодосийскойконтрразведке – наркоман и садист, находившийся на грани помешательства…

– Мать честная, Карнович! – закричал Борис, неверя своим глазам. – Вы что – с того света, что ли? Вас же в Феодосиирасстреляли…

– Собирались, – злорадно сообщил Карнович, –да не успели.

– Ну, здравствуйте, штабс-капитан, – хриплопроговорил Борис, усаживаясь поудобнее и демонстрируя Карновичу раненоеплечо. – Или вас теперь нужно называть батькой?

– Старый знакомый! – процедил Карнович, высокоподняв фонарь и направляя его свет на Бориса. – Господин Ордынцев, если неошибаюсь!

– Не ошибаетесь. – Левую раненую руку Борис держална виду, а правой пытался нашарить на боку единственное оставшеесяоружие. – В отличие от вас, Карнович, я имени не менял и присяги ненарушал. А вам, выходит, удалось из тюрьмы бежать? Я всегда говорил, что внашей контрразведке бардак!

– Ах, какие мы благородные – присяги он не нарушал. Давашему Белому делу все равно скоро конец – не сегодня, так завтра. А я сосвоими мужичками успею озолотиться.

– Мужичков ваших сегодня порубили всех до одного, выэто прекрасно знаете, и вы их бросили как последний трус.

– Этих порубили – другие придут. Чего-чего, а бандитовв нашей стране немерено!

– А где вы здесь достаете кокаин? – осведомилсяБорис, он тянул и тянул время, втягивал Карновича в бесполезный разговор,говоря нарочно слабым голосом, делая вид, что ему совсем плохо от раны. –Вы ведь не можете без него обойтись и двух часов?

– Отчего вас это заботит? – огрызнулсяКарнович. – Казалось бы, вам сейчас нужно думать о собственной жизни, ведьвы сейчас умрете!

Борис добился своим вопросом того, чего хотел: Карновичотвлекся, разозлившись, и отвел в сторону ствол револьвера. В ту же секундуБорис резко выбросил руку из-за спины, и в Карновича полетел отобранный уубитого в степи бандита широкий охотничий нож. Карнович выстрелил, но неприцельно, и пуля пролетела мимо. Борис вспомнил уроки, преподанные емугреческим мальчишкой-контрабандистом по пути из Батума в Феодосию, –широкий нож с хрустом вонзился в горло Карновича, прервав его страшную и злуюжизнь.

С тяжелым мучительным стоном бывший батька Чиж рухнул наузорный паркет, заливая все вокруг кровью.